В деревне было хорошо, особенно вечерами, когда солнце садилось за лес и спадала жара. Воздух становился свеж, наполнялся запахами дремлющих трав и остывающей пыли, стихал ветерок и все звуки становились отчетливо-прозрачны и разносились далеко над рекой.
Николай Петрович с своим восьмилетним сыном Иваном, приехавшие погостить в деревню к бабушке, сидели на высоком берегу и удили рыбу. Иван знал, что во время ужения разговаривать нельзя, однако ему надоело однообразно сидеть с удочкой и смотреть на неподвижный поплавок, и очень хотелось поговорить о чем-нибудь. Николай же Петрович и вовсе терпеть не мог удить рыбу и занимался этим только для развлечения сына. Он тоже устал без толку наблюдать за поплавком, и потому, когда Иван, не выдержав наконец, заговорил, то обрадовался этому.
– Папа, – спросил Иван, – а как будет по-немецки «спать»?
– Спать? – удивился Николай Петрович, – Спать… Шляфен… Спать по-немецки будет шляфен… А почему ты спрашиваешь?
Сын засмеялся и сказал:
– Смешное слово! А ты весь немецкий знаешь?
– Я очень мало знаю, – признался Николай Петрович. – Но почему именно немецкий?
– Просто так… Вчера кино было про немцев, помнишь?
– Помню…
– А как по-английски?
– Слип.
– Слип! Смешно!…А еще как-нибудь знаешь?
– Больше не знаю.
– Папа, а рыбы спят?
– Спят, конечно.
– А как они спят? Они ложится на дно?
– Они… – «Как же они спят?» – подумал про себя Николай Петрович. – «Никогда об этом не думал…» – Они… прячутся…
– Куда?
– Кто как может. Под коряги разные.
Конец ознакомительного фрагмента.