⇚ На страницу книги

Читать Альрауне

Шрифт
Интервал

© ООО ТД «Издательство Мир книги», оформление, 2009

© ООО «РИЦ Литература», 2009

Prelude

Не станешь же ты отрицать, дорогая подруга моя, что есть существа – не люди, не звери, а странные какие-то существа, которые родились из несчастных, сладострастных, причудливых мыслей?

Добро существует – ты знаешь это, дорогая подруга моя, – добро законов, добро всяких правил и всех строгих норм, добро великого Господа, который создал все эти нормы, эти правила и законы. И добро человека, который чтит их, идет своим путем в смирении и терпении и верно следует велениям своего доброго Господа.

Другое же – князь, ненавидящий добро. Он разрушает законы и нормы. Он создает – заметь это – вопреки природе.

Он зол, он скверен. И зол человек, который поступает так же, как он. Он дитя Сатаны.

Скверно, очень скверно нарушать вечные законы и дерзкими руками вырывать их из железных рельс бытия.

Злой может делать это: ему помогает Сатана, могущественный властелин. Он может творить по своим собственным горделивым желаниям и воле. Может делать вещи, которые разрушают все правила, переворачивают всю природу вверх ногами. Но пусть он остерегается, все только ложь и обман, что бы он ни творил. Он подымается, взрастает – но в конце концов падает в своем падении высокомерного глупца, который его придумал.

* * *

Его превосходительство Якоб тен Бринкен, доктор медицины, ординарный профессор и действительный тайный советник создал эту странную девушку, создал ее вопреки всей природе. Создал ее один, хотя мысль о создании ее и принадлежала другому. Это существо, которое затем окрестили и назвали Альрауне, выросло и жило, как человек. До чего она ни касалась, все превращалось в золото; куда она ни смотрела, всюду возгорались дикие чувства. Но куда ни проникало ее ядовитое дыхание, всюду вспыхивал грех, и из земли, на которую ступали ее легкие ножки, вырастали бледные цветы смерти. Одного она не убила. Это был тот, который придумал ее: Франк Браун, шедший всю жизнь подле жизни.

* * *

Не для тебя, белокурая сестренка моя, написал я эту книгу. Твои глаза голубые, они добрые, они не знают греха. Твои дни точно тяжелые гроздья синих глициний, они падают на мягкий ковер: легкими шагами скольжу я по мягкой скатерти, по залитым солнцем аллеям твоих безмятежных дней. Не для тебя написал я эту книгу, мое белокурое дитя, нежная сестренка моих тихих мечтательных дней… Я написал ее для тебя, для тебя, дикая, греховная сестра моих пламенных ночей. Когда падают тени, когда жестокое море поглощает золотистое солнце, тогда по волнам пробегает быстрый ядовито-зеленый луч. Это первый быстрый хохот греха над смертельной боязнью трепетного дня. Грех простирается над тихой водой, вздымается вверх, кичится яркими желтыми, красными и темно-фиолетовыми красками. Он дышит тяжело всю глубокую ночь, извергает свое зачумленное дыхание далеко во все стороны света.

И ты чувствуешь, наверное, горячее дыхание его. Твои глаза расширяются, твоя юная грудь вздымается дерзко. Ноздри твои вздрагивают, горячечно-влажные руки простираются куда-то в пространство. Падают мещанские маски светлых, ясных дней, и из черной ночи зарождается злая змея. И тогда, сестра, твоя дикая душа выходит наружу, радостная всяким стыдом, полная всякого яда. И из мучений крови, из поцелуев и сладострастия ликующе хохочет она, кричит, и крики прорезывают и небо и ад… Сестра греха моего, для тебя я написал эту книгу.