«Годы идут, утверждая примеры …»
Годы идут, утверждая примеры,
Древние истины суть хороши.
Годы идут. Умирают Химеры –
Тихие странники нашей души.
Нежные, беззащитные звери.
Холод смертелен для них возрастной,
Стынут они, по наивности веря,
Будто проснутся какой-то весной.
Гибнут, прибитые штампом единым,
Тыщами корчатся на мостовой.
Рыцарски-верные, как паладины,
Рыцарски-слабые перед судьбой.
Гибнут, шепча свои формулы веры.
Павши у переходной межи…
Годы идут. Умирают Химеры.
Тихие странники нашей души.
«Как тягостно порой в пределах …»
Как тягостно порой в пределах,
Натурой отведенных нам!
Температурой только тела
В какой мы загнаны капкан:
На градус меньше – уж мы стынем,
Наоборот – горим огнем.
41-34 –
Вот щель, в которой мы живем.
Деленьиц жалких семь… А рядом –
Огромный Мир без вер и мер
Живет в мильярдных перепадах
Температурных перемен.
Не зная минусов и плюсов,
Он лед и пламень единит,
Великий мир великим чувством
Порой нам душу бередит,
Когда земной теснимым прозой
Так хочется вдохнуть сполна
Венерианского тепла
Иль марсианского мороза…
Увы! Толпою напирая,
Поглубже в щель спешим залезть,
Из всех семи предпочитая
Родные 36 и 6.
На затухающий костер
Глядеть в непроходимой лени…
На догорающем полене
Дробится траурный узор,
Уголья падают в золу,
Бледнея в медленном томленье,
И мягко трепетные тени
Переливаются во мглу,
И бездна внятней шелестит,
И пламени листок последний,
Как с тополей порой осенней,
С поленей гаснущих летит.
Смолкает угольков сопенье,
И тихий дождик в свой черед,
На долгое настроясь пенье,
Аккорды робкие берет…
«В Нью-Йорке – ночь. Войти домой – пароль …»
В Нью-Йорке – ночь. Войти домой – пароль.
А выходить – как будто и не надо.
В душе – бессилие. В кармане денег – ноль.
А было время… Как над водопадом
Мы застревали посреди границ
С бутылью вермута, на злобу двум державам,
И в прерии две пары колесниц
Несли нас по непроторенным травам.
А было время… Вильямсбургский мост
Нам покорялся от хвоста до гривы
И по пампасам скрежетом колес
Рыдван ворованный нам вторил терпеливо.
До горизонта сельва – с пирамид,
С холмов Мальорки – веером оливы,
С толедских башен – иберийский вид –
Всё открывалось, всё недавно было.
А ныне… На помойку не пойдешь,
За почтой ехать вниз – себе дороже,
Чтоб не видать соседей добрых рож,
Точней, своей чтоб не маячить рожей.
«Как выйдешь на-люди – насмешки …»
Как выйдешь на-люди – насмешки,
Ухмылки, взгляды, пустяки,
Скрываюсь, как очки в очешник –
Так достают и под очки.
А я ж, как выпью, идиотов,
Все человечество люблю.
Почто тревожится им что-то,
Иль кем-то, кто не в их строю?
Но памятуя дух нетленный,
Усталый, старый и больной –
Я вежлив с жизнью современной.
Она – невежлива со мной.
«Ты не сказала, я не слышал …»
Ты не сказала, я не слышал,
Большой меж комнат корридор,
А только за окном все тише
Копыт протопал перебор.
Зато слышней в водопроводе
И громче капала вода,
А мы с тобой родные, вроде,
И вроде даже, навсегда.
Кот Белый ноги Вам прикроет,
А Серый – у моей щеки,
И хоть запоров нету в доме,
Но корридоры далеки.
«Мы столько вместе прожили», что штиль
сегодняшнего дня и треп нехитрый
просматриваешь, как видеофильм,
давно уже не всматриваясь в титры.