Миссис Томпсон уже полчаса перебирала отрезы разнообразных тканей и никак не могла выбрать материал для платья.
В данный момент в ее руках шуршала органза, и я мучительно пыталась сообразить, как бы намекнуть почтенной матроне, что этот материал скорее подходит для юных девушек. Особенно если хочешь сшить из него пышную юбку.
— Элла, как твои родители? — живо интересовалась поздняя клиентка. — И сама, оправилась ли после смерти бабушки?
Я вдвое сложила отрез мягкой шерсти, который предлагала миссис Томпсон до этого, и ответила:
— Мама с папой в порядке, спасибо за беспокойство. За год они почти оправились. А я… меня очень выручило это занятие. — Я нежно провела ладонью по столу, столь же древнему, сколь и само здание, в котором располагалась мое ателье. — Работа лучшее лекарство от горя.
— И не говори, девонька, и не говори, — покивала седой головой старушка, которая приходила скорее для того, чтобы пообщаться, чем что-то купить. — А у нас на ферме что-то сплошные неприятности в последнее время, даже не знаю, что делать. Жаль дети подались в Дублин, так что одна одинешенька я.
Тут миссис Томпсон несколько лукавила, так как «бросившие» ее дети обеспечивали матери постоянную поддержку наемных работников. Так что было кому и коров доить и урожай собирать. Недавно даже новый трактор купили.
Но старушке очень не хватало общения.
— Да то молоко скиснет, хотя доили вечером, то зерно для посевной по амбару рассыпано. И чует сердце мое — что-то тут нечисто! Хотя работнички и говорят, что просто мешок упал верхний, да коты потом поигрались.
Я пожала плечами и сказала:
— Мне ли вас учить? Поставьте блюдечко с подношением для брауни. Мало ли, домовой дух шалит — на них это похоже.
Кому угодно другому я бы такое говорить не стала. Но старушка в дивный народец верила, а потому почему не поделиться своими соображениями?
— Да пробовала! — Миссис Томпсон всплеснула руками, и возмущенно уставилась на меня поблекшими глазами. В юности они наверняка напоминали своим цветом зеленые холмы нашей Ирландии, но с годами выцвели до оттенка пыльного бутылочного стекла.
— И ничего? Тогда можно попробовать не по-хорошему, а по-плохому. — Яя покопалась в голове и, нахмурившись, перечислила: — Вроде как полынь хорошо работает да ягоды рябины. Но лучше еще раз подношение оставить, вдруг это все же именно домовик-брауни и его рабочие по незнанию разозлили.
— Да, деточка, наверное, так и сделаю, — покивала старушка. Тронула морщинистыми пальцами плотный темно-синий лен. — Вот из этого станем шить. А по поводу мелких пакостников… Элла, ты бы знала, как отрадно с тобой о них поговорить. Нынешняя молодежь совсем не верит в фейри, потешаются надо мной… Потому даже если ты просто поддерживаешь диалог и не хочешь разубеждать старуху в ее иллюзиях — спасибо!
Я в ответ заверила, что всегда рада поболтать, и точно не считаю, что над историей нашей земли нужно смеяться.
А сама украдкой вздохнула и покосилась на темнеющее окно, в котором отражался освещенный огнями главный зал моего ателье.
Я бы и рада не верить в фейри. Да не получается.
До закрытия оставалось немного времени, потому я быстро сняла мерки, стараясь при этом не заострять внимания на зеркалах и стеклах. А точнее — на том, что в них отражалось.