За массивной дубовой дверью со множеством хитроумных замков находится зона гризи-тэйблз – сердце алмазного прииска. По наклонным столам, покрытым толстым слоем жира, струятся потоки специально очищенной воды. Каждый стол зоны отделён от остальных массивной стальной решёткой. Сквозь стеклянные окошечки в стенах за происходящим в помещении следят невидимые охранники. Территория прииска вместе с жилыми бараками обнесена тремя рядами колючей проволоки, над которыми возвышаются несколько караульных вышек. Караульные без предупреждения открывают стрельбу по всему живому, что пересекает границу зоны, даже по птицам. Чернокожие рабочие согласно заключённому контракту, живут внутри зоны по полгода. Потом они покидают прииск через специальную буферную зону, где за ними ежесекундно наблюдают в течение двух суток, анализируя содержимое желудка и кишечника.
Время от времени в помещение входит высокий седой старик. Он молча отпирает замки на стальных решётках и деревянным пинцетом собирает сверкающие искорки приставших к слою жира алмазных кристалликов. Всё происходящее дополнительно фиксируется несколькими скрытыми видеокамерами.
Высокий старик вдруг что-то гортанно выкрикнул и нажал на красную кнопку, расположенную сбоку гризи-тэйбла.
На толстом слое жира в прозрачной струе воды лежал голубоватый алмаз размером с крупную вишню.
Девушка отложила потрёпанную книжку, на бумажном переплёте которой было написано «Зло приходит в сумерках» и подняла глаза. Перед ней стоял пьяный. На его вспотевший лоб свисал чубчик мышиного цвета. Это была уже третья мужская особь, которая подходила к ней за то время, пока она сидела на лавочке в старом парке. Девушка досадливо поморщилась и снова уткнулась в книжку.
«– Вивьен, у меня срочное дело в Калифорнии, – сказал Стив, – я забронировал номер в отеле на ваше имя. Связь будем поддерживать через Хуберта».
Пьяный кашлянул и подал голос:
– Хэлло, мэм, быть может мы на рандевуль?
Девушка вновь оторвалась от книжки. У неё были огромные карие глаза с пушистыми ресницами, волнистые распущенные волосы ну и взгляд – мисс Сорбонна, факультет изящных искусств.
– Гонорея свирепствует, ты что, не слыхал? – ответила девушка.
Пьяный открыл рот, понимающе покачал головой и двинул дальше.
Перед пьяным к ней подходил какой-то долговязый мужчина, вполне трезвый, и попросил разрешения почитать ей свои стихи. Стихи, как обычно, были философскими:
Дряхлый папирус, пришедший издревле,
Мёртвым черкесом несущимся вскачь
Я не рождён, потому и не внемлю,
Кто не родил меня – был мне палач!