Однажды июльским полднем по пыльным улицам губернского города Н. катил не новый трехсотый «Мерседес». Город казался вымершим, серые туши пятиэтажек и желтые колонны крупноблочных строений, которые назвать жилищами не поворачивается язык, тяжело дышали нагретыми на солнце боками, вперив осоловелый взор в ряды тополей, каштанов и акаций. Тянулись нескончаемые бетонные заборы, столь длинные, что пока проедешь такой, успеешь скушать дюжину пирожков с картошкой. Или, к примеру, позвонить куда-нибудь за океан и продать на тамошней бирже что-нибудь эдакое, что на нашем не привычном к экономическому порядку языке так сразу и не выговоришь. Разве что хлебнув пивка и перемежая речь свою крепким русским словечком, припомнишь иностранцам такое, о чем им во сне не снилось.
Однако городские окраины и районы, хоть и не окраинные, но все же и не вполне центральные, закончились, и пейзаж совершенно преобразился. Преображение ознаменовалось большим рекламным щитом с надписью: «Превратим наш город в образцовый европейский центр». И пошло: магазинчики, ресторанчики, бутики, да все яркое, глянцевое, умытое, приукрашенное латинской буквой и именами всемирно известных фирм. Тротуары вымощены цветной плиткой, а бордюры – сплошь гранит. Швейцария, да и только. Правда, все же не Швейцария – пыль как вздымалась из-под колес, так и продолжала вздыматься.
С центральной улицы «Мерседес» свернул на парковку пятизвездочного отеля «Гранд-централ». Отель этот стал городской достопримечательностью совсем недавно, после того как взорвали стоявшую на его месте вконец обветшавшую и потому ставшую слишком уж провинциальной гостиницу. Главный городской магнат, промышленник, гроза спонсоров, равно как и городского, и даже губернского начальства начал строительство, пообещав, что, во-первых, отель будет сверхсовременный – Швейцария может отдыхать, – а во-вторых, в точности сохранит форму взорванного архитектурного памятника. Получившееся в результате столь смелого решения четырехэтажное сооружение не имело ни наружных прозрачных лифтов, ни зеркальных панелей, ни прочих внешних признаков «люкса», являя собой опоясанный лоджиями и балконами куб с сиротливой угловой башенкой, скрывавшей в себе двухэтажные «президентские» апартаменты.
Прибывшего в город Н. человека звали Сергей Павлович Чичиков. Выглядел он вполне обычно, как и должен выглядеть средней руки деловой человек. То есть возрасту неопределенно-среднего. Дашь такому тридцать лет – и ошибешься, дашь все сорок пять – опять ошибешься. Телосложения также самого среднего – плотного, но не до чрезмерности. Одет он был в клетчатый, канареечного цвета пиджак, белую рубашку и черные, свободного кроя брюки. На шее имелась золотая цепь именно такого веса, который должен был означать, что владелец ее человек не нищий, но и деньгам цену знает. То же было и с перстнем на мизинце его левой руки. Не печатка какого-нибудь мелкого прохиндея, но и не бриллиант в пять карат. Да, бриллиантов в перстне хватало, но имели они пристойный размер, располагались рядами, стройно и аккуратно. Путешествовал Чичиков в сопровождении шофера Степана, или еще проще – Бычка, одновременно выполнявшего обязанности телохранителя и слуги.