⇚ На страницу книги

Читать Тонкая работа - стр. 4

Шрифт
Интервал

– Да нет вестей.

– Есть для меня что-нибудь?

Посетитель подмигивал:

– Есть, мистер Иббз, с пылу с жару, вас должно заинтересовать.

Разговор всегда начинался так или примерно так. Мистер Иббз кивал, потом опускал жалюзи на двери мастерской и поворачивал ключ в замке – он был предусмотрительным и никогда не рассматривал краденое перед окном. За его прилавком была занавесь из зеленого сукна, а за нею – коридорчик, ведущий прямо в кухню. Если вор был из знакомых, мистер Иббз подводил его к столу.

– Ну давай, сынок, выкладывай, – говорил он. – Я ведь не для всякого на такое иду. Но ты старый знакомый, можно сказать, член семьи…

Ободряемый подобными словами, пришелец выкладывал свое добро на обеденный стол рядом с чашками и чайными ложками.

Случалось, что все это происходило в присутствии миссис Саксби, которая кормила младенца протертой кашицей. При виде ее вор снимал шляпу.

– Как дела, миссис Саксби?

– Ничего, дорогой.

– Как дела, Сью? А ты подросла!

Все эти люди для меня были словно волшебники – куда там, даже больше чем волшебники! Потому что из-под полы куртки или из рукава у них вдруг выпархивали изящные бумажники, шелковые носовые платки, часы или украшения, а иногда на свет божий появлялись серебряные блюда, медные подсвечники, нижние юбки – порой даже целый ворох одежды.

– Добротные вещички, – говорили они, выкладывая добычу на стол для всеобщего обозрения.

Мистер Иббз потирал руки, всем видом своим выражая нетерпение. Но потом, рассмотрев вещи повнимательней, делал вдруг печальное лицо. А оно у него было очень приятное, такое честное-пречестное, щеки гладко выбритые, усики аккуратные. И когда такое лицо омрачалось, больно было видеть, просто сердце разрывалось.

– Ветошь, – заключал он и качал головой, щупая бумагу. – Очень трудно будет сбыть.

Или:

– Опять подсвечники. Как раз на прошлой неделе мне приносили дюжину превосходных подсвечников, после одной кражи в Уайтхолле. Ничего не смог с ними сделать. Никто не хотел брать.

И так стоял, понурясь, словно знает цену, но не решается назвать, чтобы не обидеть гостя. После некоторых колебаний все-таки называл – и вор вспыхивал от негодования.

– Но, мистер Иббз! – восклицал он. – Да к вам от Лондонского моста и то дороже было добраться. Давайте по-честному.

Но мистер Иббз в это время уже стоял у кассы и отсчитывал шиллинги, выкладывая их на стол: один, два, три… И бывало, замирал с четвертым в руке. Вор замечал блеск серебра: у мистера Иббза все монеты были всегда надраены, как раз на такой случай – и это было все равно что показать гончей зайца.

– А пять никак нельзя, мистер Иббз?

Мистер Иббз поднимал на него свои честные глаза и пожимал плечами:

– Я бы с радостью, сынок. С превеликой радостью. Если б ты и впрямь принес что-нибудь из ряда вон, я бы в долгу не остался. Но это, – и он указывал на россыпи шелка, ассигнаций или блестящей меди, – это все одна мишура. Этак я сам себя обворую. Или ты хочешь, чтобы я вырвал кусок хлеба у малюток миссис Саксби?

С этими словами он вручал вору его шиллинги, тот прятал их в карман, застегивал жилет и кашлял или утирал нос.

И тогда мистер Иббз, похоже, менял гнев на милость. Он вновь подходил к кассе:

– Ты не голоден, сынок? Небось сегодня ничего еще не ел? – спрашивал он по-отечески.