Читать Люминотавр

© Андрей Геннадьевич Юрьев, 2019

ISBN 978-5-4474-3572-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Который час?

– До отправления в путь несколько биений сердца.

– Где я?

– В зале ожидания, в комнате сна.

– Разве я здесь по своей воле?

– Воспоминания сданы в камеру хранения.

– Этого не может быть

– Это – есть. Раскрываешь книгу, ищешь среди слов и между строк подобие своего Я, сходство судеб…

– Разве это так?

– Очнись и убедись. Или предпочитаешь пребывать в забытье?

– Была клетка города, сетка улиц, стена домов. Было одиночество перед скопищем свидетелей моей жизни.

– Что тебе до городов? Что городам до тебя?

– Мне было предложено включиться в игру. Ставка – собственное сердце. Выигрыш – новая жизнь.

– В более уютной клетке?

– Не знаю. Мне было предложено выйти в неведомое, неиспытанное.

– Навсегда? Навечно?

– На ближайшее время.

– Что тебе до времени? Что времени до тебя?

– Мне надо немедленно очнуться. Осталось сделать последний шаг. Хочу сделать решающий ход.

– Необходимость или долг?

– Необходимость настоящего. Долг загубленному прошлому. Содействие лучшему будущему

– Стоит ли помогать движению будущего? Ведь его образ неясен. Или тебе известны намерения всех, кто вовлечён в игру? Ты знаешь карты всех путей? Тебе известны все дороги к лучшей жизни?

– Что мне терять, кроме соседей по клетке?

– Ставка – твоё сердце. Что с тобой станет, если оно остановится?

– Что со мной станет, если оно начнёт биться иначе?

– Долг в том, чтобы завершить игру к назначенному сроку? Последний ход, осталось раскрыться, и вдруг – забытьё. Боишься яви? Что у тебя на руках?

– Я смотрюсь в явь, как в зеркало, и за танцующей улыбкой королевского джокера вижу судорогу площадного шута.

– Смущение своей ролью? Смущаешься своим участием в игре? Тебя интересовал выигрыш или достоинство роли в игре?

– Я не помню. Я не понимаю. Я не знаю.

– Когда произошло впадение в забытьё? В какое мгновение твоей жизни было пропущено мимо внимания явление странного Нечто, смущающего своим величием, своей низостью?

– Не знаю. Видимо, до сна. Очевидно, вчера.

– Он или Она?

– Это. Это с Ней. Это с Ним. Это с Ними. Всё Это.

– Это так важно? Выигрыш или достоинство? Важно Что, Зачем, Почему, или важно Как?

– Моё имя и есть Каким Образом я живу. Разве Это не так?

– Ты беспокоишься о своём образе. Взволнованность Этим. Совсем не волнуешься о Ней, о Нём, о Них?

– Разве Они волнуются о моей судьбе?

– Разве твой выигрыш достанется Им?

– Разве Она – не моя душа, облекающая мою судьбу в радость?

– Разве Он – не твой дух, пронизывающий твои намерения?

– Разве Вопрос ведёт сквозь жизнь?

– Разве выигрыш в Ответе?

– Это… Игра теней… Свет!

«Всё проходит», – повторяла Она. «Всё возвращается», – настаивал я. Всё снова обернулось в имена и лица.

Первой нахлынула толчея бомков и шлязгов, и Лунин, не выносивший циркачей, поморщился: «Шуты!». Под лязганье оркестровых тарелок на арену выкатился укротитель, щёлкавший телефонным шнуром и гонявший трубки по тумбам аппаратов – пискотрубы отчаянно верещали, но всё же мужественно сигали на послушно подставленные корпуса – некоторые затихали, другие так и путались в марках и габаритах, блуждая по арене – на привязи… «Смертельный номер!» – проорали глотки, и Лунин, встав с места, нехотя пошёл прямо сквозь купол шатра, сквозь складки покрывала к рявкающей громаде, усеянной кнопками.