Никогда не делайте сюрпризов
Лили Айден
Никогда не делайте сюрпризов. Я их сама терпеть не могу. Но думала, приеду, обрадую, всё-таки неделю не виделись.
Как человек отличающийся постоянством, я очень привязываюсь к людям. А когда речь идёт о моём парне, Калебе, и говорить нечего. Он – моё солнце, моя звезда, смысл моего восемнадцатилетнего существования. Или как там пишут в книгах? Обойдусь без цветистых фраз. Просто он – моя первая любовь. И это мои первые серьёзные отношения... по крайней мере, они такими были... до этого момента.
Поморгав, я тихо прикрыла дверь, оставшись в тишине тёмного коридора. Мои ноги, словно к полу приросли, хотя сейчас меня съедало единственное желание – бежать. Вон из этого дома, прочь от Калеба и подальше от нашего спокойного городка Абердина. На лице застыло глупое выражение: смесь недоверия и шока.
Всё казалось дурным сном. Я даже попыталась ущипнуть себя, но, по-моему, ничего не заработала кроме кровоподтёка на тыльной стороне ладони.
Я не проснулась, не очнулась. И это вовсе был не сон.
Там, за дверью своей спальни, мой парень приходовал какую-то девчонку. Ну, не какую-то. Если я правильно рассмотрела, это была – Даяна Стар, заводила из группы поддержки нашей студенческой футбольной команды, в которой Калеб был капитаном.
Первым рейсом вылетев из Флориды, где я неделю гостила у своей матери Флоранс, я проделала долгую дорогу до дома. Быстро забросив вещи в комнату и нацарапав записку отцу, что буду поздно, я помчалась к Калебу домой. Он жил не так уж далеко от меня. Минут пятнадцать пешком.
Наверняка, его родители были на работе, а противная сестра Пэгги зависала где-нибудь с моим лучшим другом Честером (не знаю, как эти двое сошлись, но их роман начался не так уж давно и только набирал обороты), так что в столь ранний час Калеб должен был быть дома.
Шла неделя зимних каникул и, насколько я знала, по выходным он раньше полудня из кровати не выбирался.
Хоть дом и был закрыт, но я, как близкий друг семьи и девушка Калеба, знала, в каком именно горшочке с цветами (нынче запорошенном снегом) мать семейства, Элизабет, прятала запасной ключ от входной двери. Так что проникнуть внутрь труда не составило.
Тихо напевая что-то себе под нос, я протанцевала по лестнице к комнате Калеба. На самом деле ещё внизу меня должна была смутить громкая музыка, доносящаяся сверху. Но я лишь обратила внимание, что играла одна из наших любимых песен "Дюран Дюран". Первый наш раз мы занимались под неё любовью. А теперь он трахал какую-то суку под неё же. Это ещё больше всё опошляло.
Как завороженная я смотрела на перекатывающие мускулы его спины под гладкой кожей, пока он двигался в извечном ритме. Стар, запрокинув голову, закрыв глаза и приоткрыв рот, стонала.
Я поморгала, пытаясь привыкнуть к полумраку, царящему в доме. Из-за двери раздался резкий женский вскрик, затем приглушённый бархатный голос Калеба, когда он достиг собственной кульминации.
Надо быстрее уносить отсюда ноги, – подумала я и поспешила к лестнице. Но недостаточно быстро.
Дверь спальни за моей спиной распахнулась, выпуская в коридор первые аккорды новой композиции из дорогой стереосистемы и Калеба, успевшего к этому моменту натянуть для приличия боксеры. Вероятно, он собрался прогуляться на кухню за водой, колой или ещё чем покрепче.