Я пыталась разложить ноябрьские афиши аккуратными стопочками на своем рабочем столе, но чувствовала, как из глубины опустевшего кинозала на меня смотрит Он – самый красивый мужчина на свете. Его уверенный взгляд встретился с моим, и мне пришлось спешно отвернуться, потому что щеки запылали румянцем. Даю руку на отсечение, он знал, о чем я сейчас думаю.
«Ну, давай, Бет! – правое полушарие моего мозга включило свою рациональную «песенку», стоило мне присесть на свое рабочее место. – Ну, давай, не дрейфь, пойди и поговори с ним. Я тебе помогу».
«Куда-куда?! – включалось левое полушарие, всегда полное сомнений. – Смеху-то! А если кто-нибудь войдет и увидит тебя?»
«Да никто не войдет, половина одиннадцатого утра, а первый сеанс у нас не раньше одиннадцати. Так что давай, решайся».
Кажется, правым полушарием мозга я сейчас чертыхнулась, но, держа себя в руках, спокойно встала, прошла по фойе и оказалась в паре шагов от темного, прекрасно очерченного мужского силуэта, вырисовывавшегося на фоне прозрачной входной двери. От его теплой улыбки у меня в животе все приятно сжалось.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – избегая немигающего взгляда и пялясь на ковер под ногами, я старалась говорить четко. Когда-то ковер был гордого малинового окраса, с густым ворсом, а потом, как и все в жизни и в нашем маленьком кинотеатре, пообносился и вылинял. И при чем тут ковер? Вечно я отвлекаюсь. – Так вот. – Я уже начинала нервничать. – Я полюбила тебя с первого взгляда… – Я задержала дыхание, но красавчик ничего не ответил.
Черт возьми, неудивительно. За такое «картонное» признание в любви мне бы точно вручили «картонного» Оскара.
– Извини, – продолжила я, все еще разглядывая ковер, словно в нем был спрятан секрет удачного признания в чувствах. – В общем, несколько месяцев я пытаюсь собраться с духом и сказать тебе… короче… что я в тебя влюбилась…
Красавчик по-прежнему безмолвствовал, а мой живот сводило уже не от нежности, а от напряжения.
– Ну что, все действительно так плохо? – Я заглянула в карие глаза: казалось, в них можно утонуть и сгореть одновременно. И смахнув паутинку с его щеки (слегка переборщила с украшением зала под Хэллоуин, с тех пор все недосуг было убрать), добавила: – Вот если бы ты был Айденом, то дал бы деру от меня – от всех обещаний и надежд? Если бы ты вообще, конечно, мог бегать.
Картонная фигура Джорджа Клуни молчала.
– Господи! – Покачав головой, я вернулась к своему рабочему месту. – Я и в самом деле схожу с ума. Ну какая женщина в здравом уме станет тренироваться на картонке, признаваясь ей в любви?
Плюхнувшись в кресло, я бездумно уставилась в монитор. С Айденом мы уже восемь месяцев были вместе, а он так до сих пор и не сказал, что любит меня. Впрочем, я тоже ничего такого ему не говорила, но вы бы не стали меня за это осуждать, зная, как мой бывший парень отреагировал на мое признание.
Я оглянулась на Джорджа Клуни. Казалось, он смотрит на меня и смеется.