Париж, Франция, май 1911 года
Ева миновала фонтан на площади Пигаль и свернула за угол ровно в половине третьего. Безнадежно опаздывая, она приподняла подол синего клетчатого платья и пробежала оставшуюся часть пути по оживленному бульвару Клиши, заслоненному сумрачной тенью красной ветряной мельницы «Мулен Руж». Прохожие оборачивались на стройную девушку с раскрасневшимися щеками, широко распахнутыми тревожными голубыми глазами и темно-каштановыми волосами, развевавшимися на бегу и цеплявшимися за вишневую ленту на соломенной шляпке, которую она придерживала на голове рукой. Она так торопилась, что под подолом платья были заметны ее длинные, почти до колен, панталоны, но она не обращала на это внимания. Другого такого шанса могло уже не выпасть.
Она проскользнула мимо двух безукоризненных экипажей, соперничавших за пассажиров с автомобилями, и свернула в узкую аллею между галантерейной лавкой и кондитерской, украшенной опрятным навесом в белую и розовую полоски. Да, это был тот самый короткий путь, о котором рассказывала Сильветта, но по булыжной мостовой трудно было бежать быстро. Серые камни, еще не просохшие от утреннего солнца, были скользкими и замшелыми, и дважды девушка едва не упала. Потом она миновала черную маслянистую лужу, забрызгав чулки и черные сапожки на пуговицах, но вот, наконец, она на месте.
– Ты опоздала! – громыхнул голос, как только она остановилась, тяжело дыша и пытаясь собраться с мыслями.
Пожилая костюмерша, выросшая перед ней, казалась угрожающе огромной в арочном проеме задней двери. Костлявые руки мадам Люто со старческими пятнами на кистях упирались в широкие бедра, обтянутые платьем из черного вельвета. Высокий кружевной воротник полностью скрывал ее горло, а кружевные манжеты закрывали запястья. Черты ее широкого лица под грифельно-серым шиньоном искажались от нескрываемого презрения.
Грудь Евы тяжело вздымалась от бега, и она чувствовала, как пылают ее щеки. Всю дорогу она проделала пешком.
– Прошу прощения, мадам! Действительно, я обещала вам быть вовремя, но я очень торопилась! – выпалила она, стараясь перевести дыхание и понимая, что выглядит испуганной.
– Здесь не может быть никаких оправданий, понимаете? Люди платят за представление, и они хотят его увидеть, мадемуазель Умбер. Вы не должны позволять себе задерживаться. А для первого раза это и вовсе не годится, особенно теперь, когда у меня полно дел перед премьерой.
Именно в этот момент Сильветта, делившая комнату с Евой, появилась рядом с ней, она была одета в зеленый костюм с оборками и толстые черные чулки. Ее лицо напоминало кукольное, с большими черными ресницами и вишневыми губами, а волосы цвета древесной коры были сложены в аккуратный узел на затылке.
Должно быть, одна из других девушек рассказала ей о случившемся, поскольку Сильветта даже не успела оставить дома открытую баночку с белой пудрой для лица – так она торопилась выручать Еву.
– Этого больше не случится, мадам! – горячо заверила она и дружески положила руку на узкие плечи Евы.