День первый. Стыд и гордыня
– Вот роман и закончился, — с грустной улыбкой сказал он вслух и закрыл книгу.
«И ваш Роман, видимо, тоже», — тут же подумал про себя самого, с укором взглянув на свои ноги, прикованные судьбой к инвалидной коляске.
Роман резко крутанул колёса, и коляска подъехала к открытому балкону.
«Балкончик тут что надо – просторненький».
Он подъехал к самому краю.
«Прям как в графской усадьбе».
И, подтянувшись, посмотрел вниз.
«Только не учли архитекторы один момент: ограждение низковато. Такому, как мне, конченному инвалиду, чуток поднапрячься и – тю-тю вниз… Этаж, правда, всего лишь второй…»
Внизу началось оживление: подъехали машины, из них вышли люди, которых вышли встречать другие люди: администрация Дома инвалидов. А ТВ-пресса тут как тут – стали снимать всё это дело…
«Ага… Вот и началась та самая акция, о которой последние два дня только и говорят. Весёленький сюжетик будет: нас по телеку покажут…»
– Сивцов! – окликнула его медсестра Верочка. – А вы как тут оказались? Давайте-ка, поедем вниз. Срочно вниз! Все уже давно там, кроме вас.
– Щас, только парашют пристегну, – усмехнулся он.
А она уже была около него.
Когда коляска, управляемая Верой, отъехала от балконной двери, свита оказалась уже здесь, на втором этаже.
И вдруг… Роман вздрогнул от неожиданности.
«Не может быть!..»
Он внимательнее взглянул туда, где несколько мгновений назад мельком увидел молодую женщину, так похожую на… одну его знакомую. Он вспомнил её имя и непроизвольно упёрся в спинку коляски, словно пытаясь спрятаться за ней.