⇚ На страницу книги

Читать The Bestелесность

Шрифт
Интервал

За финансовую поддержку проекта автор и издательство выражают сердечную благодарность Евгению Александровичу Луканину


© Мамочева Ю., 2015

© Дементьев А., 2015

© S. Krolick, 2015

© «Геликон Плюс», 2015

Путь к красоте. А. Дементьев

Юлия Мамочева – не новичок в поэзии. У неё вышло несколько сборников, она лауреат престижной Бунинской премии. Её стихи очень искренни, и потому читатель верит ей, когда она говорит о своём родном Петербурге или признаётся в любви к великому прошлому России, через поэтические детали раскрывая её величие и суть. Принимая жизнь такой, какая она есть, Юлия Мамочева находит в ней те прелести и затаённости, которые не то чтобы приукрашивают её, а открывают перед читателями новые грани нашего бытия.

Лирик по призванию и по характеру дарования, Юлия Мамочева нередко обращается к эпическим формам, чтобы полнее раскрыть те события, которые волнуют её и привлекают. Например, стихотворение «Немезида» – лирическое по существу и очень тонкое по художественным деталям в то же время напоминает поэтический рассказ, что дополняет картину происходящего.

А какой замечательный образ Петербурга дан через метафору:

…И вижу, разомлев,
Свой Питер, словно бабочка, приколотый
Иглой Адмиралтейскою – к земле.

Новая книга Юлии Мамочевой привлекает широтою позиции автора и её глубоким проникновением в наше бытие. Чувствуется, что поэт образован, влюблён в красоту, которую находит вокруг нас, и радуется ей.

Андрей Дементьев

«Я удрала бы до Европы-то…»

Я удрала бы до Европы-то
От народного нервного ропота;
Чужестранной натурой тронута,
В ней цвела б, от своей схоронясь.
Или падчерицею тропикам
Придурнулась бы, мыкаясь робко там.
Я б долой!.. Да стипендия пропита
И на морде не высохла грязь.
Черт дери! Наша сырость – не Сирия;
Как скулит земля от бессилия!
Я – лицом в неё: подкосили меня
Те, с кем сердно делила путь!
Но об этих – молила, просила я
У блаженных голов Василия.
Храм бессловствовал – дура спесивая,
Я своё продолжала гнуть.
И осмеяна всею Россиею
(Бита смехом, как хлыстищем – лошади!)
Вновь – на Красной со сраму площади —
Зло валилась Руси на грудь.
…Я в Бразилию б иль в Малайзию,
Полонезом бы – в Полинезию
Унеслась. Да – никак! Эх, чёрта с два:
Прочно прочь кандалы не дают!..
Ведь сама ж сему безобразию
Присягнула – его поэзию,
Вкус родной чернозёма чёрствого
Полюбила, как чудо чуд.
Бдят тер-Питер и Москоу-сити.
Бредит Родина. Рдеет стяг.
Други! Ярости не просите:
Эх, косите меня! Косите!
К небу только не голосите —
Мне обещано: вас простят.

Первоснежье

Ты, Россия, насуплена, аки индейский вождь,
Бледномастна и скорбнолика, что ваша милость.
Я тебе: «Скоро зимушка!..» – ты умиляясь, глумилась:
«Дамы и господа, на арене Великий дождь!»
Я, настойчиво: «Деспот! Бессовестный светокрад!»
Да с возводом в квадрат, да с проржавленной резью в глотке.
Мы – злосчастная троица в этой дырявой лодке,
Вместо пса – про запас – ливневой голограммный ряд.
И сплетенья теней – мира жизненное тряпьё,
Завывающий город – как наглая псина, борзо.
Напряжённо молчим. Только мокрою дробью Морзе
Ливень в крыши вбивает двуточья над всеми «ё».
У России в глазах зеленится озерная синь,
Слезы гордых княгинь над безвременно спящим князем.
Так что хочется падать – с дождём, непременно наземь,