Глава первая. Друзья познаются в беде
– И не спорь, я все делаю правильно, – внушала мне Марина, пока ее муж сосредоточенно вел машину по раскаленному и забитому транспортом шоссе. —Что ты будешь делать одна дома в четырех стенах?
Я равнодушно пожала плечами. Мне было все равно, куда ехать, мне было решительно безразлично, чем заниматься, а если честно, то делать вообще ничего не хотелось. И видеть, кстати, тоже, не говоря уже о том, чтобы вести какие-то там светские беседы. Три дня назад я стала вдовой, аккурат через месяц после того, как мне исполнилось тридцать девять лет. И к новому состоянию, мягко говоря, не привыкла, поскольку все произошло слишком уж внезапно.
Месяц Валерий ел все меньше и меньше, худел, плохо спал, но ни на что не жаловался. А потом вообще перестал вставать с дивана. Участковый врач только руками развела и посоветовала госпитализировать. От этого мой муж наотрез отказался – больниц он на дух не переносил. Сказал – пройдет, очередная депрессия, не впервые.
Не прошло. Он так и угас, чуть-чуть не дожив до своего шестидесятилетия. Вечером заснул, а утром уже не проснулся. В состоянии транса я позвонила его единственной близкой родственнице – сестре Нине, и первый вопрос, который она задала, поразил меня даже в том почти невменяемом состоянии, в котором я тогда находилась:
– Завещание Валерий так и не написал?
Нет, завещания Валерий не оставлял. Что было завещать-то? Библиотеку по философии? Старый, расстроенный рояль? Или мою скромную гордость – новую кухню, отделанную «вагонкой» и облицованную замечательной плиткой? Кухню – мечту советской домохозяйки восьмидесятых годов? Ничего не скажешь, богатое наследство!
Похоронами распоряжалась Нина, хотя деньги за все платила я. Распоряжалась по телефону, они с мужем приехали только в крематорий, причем тогда, когда печальная церемония уже почти закончилась. Так что без своей подруги Марины и ее мужа Володи, тоже моего стародавнего приятеля, я бы вполне могла оказаться на печальной церемонии одна-одинешенька.
Сын мой от первого брака проводил каникулы с отцом на каком-то из греческих островов: оба были фанатами подводного плаванья с аквалангами, да и другой возможности общаться у них просто не было: мой одаренный ребенок учился в Англии в каком-то специальном биологическом учебном заведении, получив на это дело грант от Биологического научного общества. Предполагалось, что второй месяц каникул он проведет со мной и отчимом как-то менее экзотично, но, судя по всему, этим планам теперь не суждено было реализоваться. Хотя бы потому, что все деньги ушли на похороны.
По словам явившейся наконец в крематорий Нины, старенькая машина Игоря, ее супруга, чуть ли не трижды ломалась во время дороги от их дома на Шоссе Энтузиастов до крематория на Хованском кладбище. Что ж, возможно, если учесть дикую для наших широт жару. Зато перед похоронами Нина развила бешеную энергию, направленную исключительно на то, чтобы не производилось вскрытия, напирая на какие-то религиозно-этические соображения, и своего, как ни странно, добилась. Мне тогда было безразлично, от чего умер Валерий, самой жить не хотелось.