⇚ На страницу книги

Читать Катапс

Шрифт
Интервал

© Михаил Алексанянц, 2015


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

(Много)члены

– Откажись! – прошипел змееголовый.


Его янтарные зрачки вписаны в немограющие треугольники.


– Ну паачемууу? лааай ла-лааай…


«Зефира, – подумал Гумбольт, – или как ее там?.. Ну и старье крутят», – подумал Гумбольт. И еще раз подумал. Но уже что-то совсем неуловимое… И поэтому – зря.


– Стукни меня по голове, – он умоляюще посмотрел на змееголового. – Это невыносимо. Опять радиоволна сбилась на Ретро-фм.


– Чем, хвостом? – глаза змееголового оставались стеклянными, но в ретрансляторе голоса послышалась горькая насмешка над самим собой.


– А хоть и хвостом. Сейчас попробую наклониться.


Гумбольт осторожно, опираясь детскими, тонкими, как спицы, руками о стол, встал с кресла. Огромная его, с множеством усовершенствований, голова с прекрасным встроенным в затылок монитором TeraHD, который можно использовать как для демонстрации роликов, так и просто для задней мимики, превосходила габаритами ширину плечей. Красиво серебрящаяся на свету алюминиевая окантовка лица придавала Гумбольту всегда несколько высокомерный вид. В целом голова была спроектирована гармонично, без лишних деталей, которые так раздражают в других моделях голов, и представляла собой правильный параллелепипед с закругленными углами. Единственным недостатком был размер. Голова все время перевешивала, из-за чего Гумбольт в прямом смысле не мог шагу ступить. Но проблемы это не составляло: в голову редко приходило желание выйти из комнаты, а если Гумбольт и появлялся на людях, то исключительно – в коляске. Так что ходить почти не требовалось. Зато статусный, можно сказать, даже люксовый дизайн с лихвой перекрывал все неудобства. Если бы кто-то, кроме змееголового, увидел Гумбольта, он бы наверняка сразу вытянулся по струнке, прокашлялся, долго бы жал детскую ладошку, а потом ловил бы каждое его слово – вот какая была у Гумбольта голова! Остальные детали гардероба – замасленные на коленях твидовые брюки и сандалии в квадратную дырочку с квадратными носами с шерстяными носками (которые он поддевал зимой) – остались без финансирования.


Гумбольт, с трудом перебирая руками по спинке стула и стараясь не потерять равновесие, опустил голову на пол и положил ее на боковую грань. Тело повисло на негнущейся шее, как растущее вбок хилое деревце.

Змееголовый ловко обвился вокруг ножки стола – видно было, что они проделывали это не впервые – и стукнул толстым чешуйчатым хвостом Гумбольта по голове.


– Еще раз!


Хвост свернулся в баранку и резко выпрямился снова, глухо шлепнув по алюминию.


– Не помогает, – изнеможенно пробормотал Гумбольт.


– Ну выключи его вообще. Зачем тебе радио в голове?


– Да ты что такое говоришь? – взорвался Гумбольт и стал злобно барахтаться, пытаясь встать. – Ползучий предатель! То откажись, то выключи радио. Ты и рад будешь, если вообще я ничего не получу. Меня номинировали на Нобелевскую премию, понимаешь ты это или нет, рептилья башка? Нобелевскую! У тебя что, каждый день такое происходит?


Глаза змея сохраняли бриллиантовое спокойствие, но ретранслятор в его горле захлебнулся приступом плоско воспроизводимого человеческого смеха. Отсмеявшись, змей сполз с ножки стола и забрался обратно на кресло.