Я хочу смаковать тебя,
пробовать на весь твой богатый вкусовой букет…
Перекатывать на языке,
подобно многослойному леденцу...
зажимать между нёбом
слегка онемевшими и чуть распухшими рецепторами...
высасывать
приторные соки и осторожно касаться заострившихся смертельным лезвием граней.
И делать это очень
долго. Очень и очень долго…
Так долго, пока не
онемеет всё во рту и не сведёт челюсти от сладкого напряжения,
и пока ты полностью не
растворишься у меня под кожей, в моей крови…
***
«Выиграть нельзя. Остаться при своих нельзя. Нельзя даже
выйти из игры.»
Теорема Гинзберга
***
Она
не верит, что всё это правда. Я, где-то на очень дальних затворках своего
трезвого рассудка, тоже.
-
Тебе не показалось, девочка. Я сказал именно то, что ты услышала. Раздевайся.
И, желательно, без фокусов.
Если
глупый мотылёк по собственной наивности и даже хотению залетел в паутину
голодного паука, то о дальнейших последствиях он должен был догадываться
заранее. А, зная, какой у моей наивной жертвы имелся весьма специфичный
характер, сделать всё это она могла вполне намеренно.
-
Вы… вы всегда такой прямолинейный? – Анна таращит свои изумлённые глазёнки, а
меня её «детская» непосредственность с «неосведомлённостью» касательно моих
личных заскоков веселит едва не до дикого желания расхохотаться в голос.
-
А ты надеялась, что у меня есть время и желания на всю эту ванильно-букетную
дребедень? Ты ведь вырядилась в это бл**ское платье, чтобы его потом снять
передо мной? Или, прости, ты хотела, чтобы я его с тебя снял?
Остальное
я не озвучиваю, хотя, наверное, стоило бы. По крайней мере, для того, чтобы
потешить её женское самолюбие. Я ведь не на каждую первую встречную смотрю, как
на потенциальный объект своих постельных пристрастий. Тем более, я даже при
самом первом с ней знакомстве обратил на неё внимание отнюдь ни с конкретным прицелом
на будущее – на наши так называемые гипотетические горизонтальные отношения.
Где взять красивую куклу и добиться от той того, чего я хочу, - для меня это
вообще не проблема. К тому же, как и ко всему прочему, Анна тоже была прекрасно
об этом осведомлена.
-
А… если я такого не хочу?
Как
же она мило краснела и смущалась. Меня всегда забавляли правильные девочки, особенно,
которые уже давно девочками не являлись и были в курсе того, чего хотят и ждут
от них подобные мне мужчины.
Естественно,
я скалюсь в ироничной усмешке и продолжаю наблюдать за всеми её беспомощными
потугами, ничего не предпринимая со своей стороны. Я ведь знал, зачем она сюда
пришла и на что рассчитывала. Ни она первая, ни уж, конечно, далеко не
последняя. Возможно, данное понимание тоже точило её прагматичные извилины то
ли ржавым, то ли, наоборот, остро заточенным осколком здравого восприятия всей
ситуации в целом. И, вполне себе даже возможно, ей было от этого немного
больно. Но, что поделать. Такова жизнь. Либо ты принимаешь её условия игры,
либо с остальной менее удачливой биомассой прозябаешь на обочине, пока
стараешься тормознуть хоть какую-то попутку из безумного потока бешено летящих
в нужную тебе сторону машин.
-
Ты действительно думаешь, что меня интересует, чего ты хочешь, а чего нет? – я
сдержанно качнул головой, но со своего места так и не сдвинулся.