Читать Лед и пламень

Шрифт

Интервал

Перевод с английского Алёны Щербаковой

Гератон

Гератон ползла по земле. Ее черная, плотная чешуя, словно железная кольчуга, шуршала о песчаник. Гератон попробовала воздух на вкус. Кончик ее хвоста игриво пощелкивал. Жизнь! Гератон наслаждалась ею, когда ползла по земле и чувствовала ее под собой. Жизнь – это биение пульса, сокращение мышц, дрожь, дыхание. Жизнь – это движение.

Высунув язык, Гератон учуяла запах человека, который принес ветер. Больше жизни! Она пока не была голодна. Кругом было полно еды: мимо нее, трепеща от страха, проносились стада животных, но далеко им было не убежать. Всякий раз, когда ей хотелось перекусить, она просто вытягивала свою длинную шею и ловила кенгуру или дикую собаку. С тех пор как она сбежала, она не ведала голода. И все же ее переполняло желание хватать всех, в ком бьется пульс, и душить.

И Гератон, дрожа от предвкушения, поползла к этому человеку. Разумеется, она умела двигаться почти бесшумно, но ей это было ни к чему. Разве можно убежать от двухтонной кобры?

Однако человек и правда попытался убежать; когда он, обернувшись, посмотрел на нее выпученными от страха глазами, она увидела, что он совсем еще юнец и лицо у него детское. Гератон зашипела, словно хихикнув от радости, и поползла к нему, ощущая, как напрягаются мышцы ее длинного сильного тела. Она расправила элегантный капюшон на шее, свернулась кольцом и набросилась на юношу.

Жизнь! Его жизнь трепетала и билась между ее челюстями, его сердце бешено стучало у нее под языком. Когда она впилась ему в спину своими клыками, а ее густой, черный яд просочился в его тело, он страшно закричал. Сердце его стало послушно качать яд, яд смешался с кровью и проник в каждую клеточку его тела. Юноша дернулся раз, другой – и обмяк. Но когда Гератон заглатывала его целиком, мало-помалу проталкивая через нежный розовый рот во мрак своего чрева, сердце его по-прежнему слабо билось.

Свернувшись кольцом, Гератон устроилась на горячем коралловом песке, наслаждаясь тем, что внутри нее бьется еще одно сердце, что в ней медленно умирает живое создание.

Теперь Гератон со смехом вспоминала, как веками сидела в заточении и кипела от ярости: каменные стены сковывали ее тело и, казалось, хотели раздавить. Но тем слаще ей теперь было на воле.

От обильной свежей пищи и теплого солнца у Гератон закружилась голова. Ей захотелось побаловаться. Еда в нее больше не влезет, но жажда жизни требовала чего-то еще.

Гератон погрузилась в свои мысли, и ее желтые глаза побелели. Перед ними вспыхнули белые точки: каждая олицетворяла человека, и Гератон знала их, как пастух знает своих овец.

Гератон выбрала спящего – так проще пробраться в его сознание. Это была женщина, пожилая по человеческим меркам, и жила она далеко – в Нило. Словно песок, заполняющий сосуд, Гератон мысленно проскользнула в сознание женщины. Заставила ее подняться с постели, выйти из маленького домика и оглядеться. Ночь в Нило была теплая и светлая, воздух благоухал жасмином. Гератон почти слышала, как шелестит сухая трава под босыми ногами у женщины: она ступала по земле, не остывшей после дневной жары.