Читать Химера воспитания
Моему сыну и другу Егору посвящается
Автор выражает свою искреннюю признательность «заказчикам» данного проекта и притом – суровым критикам его предварительного текста – преимущественно своим студентам разных лет: Руслану Баранову; Марии Борисенко; Дарьи Вдовиченко; Александру Герасимчуку; Яне Гордиенко; Натальи Даценко; Евгению Дмитриеву; Марии Егоровой; Вячеславу Жуку; Анне Корнильевой; Станиславу Корнильеву; Игорю Корховому; Ирине Коршуновой; Александру Костюченко; Евгении Крюковой; Ивану Лещенко; Ольге Макухе; Денису Майданнику; Инне Манько; Наталье Маткивской; Екатерине Махлай; Ивану Мацюку; Евгению Минченко; Евгении Мицай; Алле Мовчан; Илье Новикову; Богдану Осьмирко; Владимиру Пасюте; Татьяне Пихоте Инне Полищук; Богдану Половинскому; Марии Поломошновой; Олегу Редьке; Елизавете Романовой; Наталии Рошаловой; Анне Турбинской; Анастасии Филоненко; Виктору Филоненко; Светлане Шостак; Татьяне Шпур; Максиму Цвелодубу; Артему Полищуку, Alyona Gurey, Валентине Буковской, Елене Литвиненко и Анастасии Якуш.
«Детей нет. Есть люди».
Януш Корчак.
Вместо предисловия
Дети – не приручаемые дикие животные, нуждающиеся в дрессировке.
Каждый ребенок – не недочеловек.
Не псевдо/человек.
Не эрзац/человек.
Не будущий когда-нибудь – в более или менее отдаленном грядущем – человек.
Он – уже человек.
Страдающий и радующийся.
Ранúмый и уязвимый, как, может быть, никто другой на Свете.
Остро чувствующий отношение к себе окружающих и искренне относящийся к ним.
Далеко не все знающий, но – узнающий.
Далеко не все понимающий, но – стремящийся понимать.
Открытый для сострадания к другому и для сопереживания с другим.
Он – Уникальная Вселенная, вмещающая в себе всю необъятную Универсальную Вселенную – вот ведь какой парадокс!
И вот на это-то Чудо Мироздания обрушивается – со всей своей когтисто-лапистой и клыкасто-пастистой хищной силой Химера Воспитания – «чудище обло, огромно, стозевно и лайяй».
За что?
Почему?
Для чего?
Для кого?
Разберемся.
Впрочем, а кто сказал, что Воспитание – это какая-то Химера?
Может быть, это наоборот – Херувим?
С крылышками.
Как у мотылька.
И с венчиком.
Из одуванчиков.
И разносит он исключительно приятности.
Послушным.
По принципу: «Будешь папу с мамой слушать, будешь ты конфеты кушать».
Почему бы, собственно говоря, и нет?
Или, наоборот, строгий, но справедливый, как закон Ома, дядька Черномор.
Вон у него, сколько воспитанников: аж тридцать три, и «все равны, как на подбор».
Чем плохо?
Все у него за всë получают по заслугам: провинился – кнутом, исполнил всë, как велено, – отведай пряника.
Печатного.
Доставленного чартерным волшебным рейсом ковра-самолета прямо из самой Тулы.
Вместе с самоваром.
Чтобы было из чего чаи гонять, да чем пряник печатный запивать.
Красотища!
Казалось бы.
Но есть одна закавыка: уж слишком наш воспитуемый при этом смахивает на пресловутую собаку лауреата Нобелевской премии Ивана Петровича Павлова с ее условными рефлексами: «Дают – бери!», – хоть объедок с барского стола, хоть обносок с барского плеча, и: «Бьют – беги!», – пока насовсем не убили.
Для дрессировки животных – вполне приемлемо.
Для человека же – оскорбительно.
И – унизительно.