⇚ На страницу книги

Читать Тарантины и очкарик

Шрифт
Интервал

Карапузов я застал поздним вечером в глухом закоулке парка. Малыши втроём пинали очкарика. Веселье снимали на камеры мобильников.

Я свистнул, аж в ушах звякнуло. Начинающие тарантины не остановились и на секунду: мол, мы без пяти минут оскароносцы, а ты тут свистишь!

В каждом из трёх малышей – за центнер рыхлого сала. Пинали жирные карапузы тощего доходягу. Пацан извивался на земле, очки и зубы от кроссовок тарантин закрывал руками.

Я предложил малышам разойтись. Карапузы достали ножички. Инструменты для разделки кабаньих туш назвать перочинными ножичками я не смог, потому без зазрения совести разбил детишкам мордашки.

Всю минуту, что я общался с карапузами, очкарик оттирал от крови очки. На кой чёрт те стекляшки ему сдались? Лучше бы отполз от драки подальше.

Когда тарантины развалились кто где без сознания, я отфутболил трофеи – ножички и телефоны с записью бойни – подальше от толстяков, вызвал “скорую” и блюстителей.

Очкарик лежал на боку, дышал как побитая собака.

Я присел возле героя тарантиновых съёмок.

– Живой?

– Угу.

– Видать, ногами по морде ты раньше не получал.

– Откуда вы знаете?

– Ты не снял очки. Зря. Один удачный удар – и в твоих бестолковых глазах торчат осколки стёкол.

– Почему это в бестолковых?

– Не видят, куда ведут. Какого чёрта ты полез сюда, в самый глухой угол парка?

Очкарик упёрся локтем в землю, попытался встать, вскрикнул, схватился за грудь, упал на спину. Я ощупал птичью грудь очкарика. Вместо ребра нашёл мягкий провал.

В надежде подсластить пилюлю я улыбнулся.

– Не шевелись, боец. “Скорая” приедет – тогда и разомнёшься. Похоже, у тебя перелом ребра, причём паршивый. Будешь дёргаться – обломок пробьёт лёгкое.

– Я умру?

– Лежи смирно, и будешь жить сто лет.

– Больно в груди.

– Не обращай внимания.

– Говорить – не камни ворочать.

– Держи хвост пистолетом. Сирену слышишь? Наверное, по твою душу.

– Первый раз вижу, чтобы “скорая” приезжала так быстро.

– Это не “скорая”. Милиция.

– Как вовремя! Где они были раньше?

– Учились на предсказателей. Кто ж знал, что ты на ночь глядя попрёшься в парк, да ещё в самый глухой угол? Это при твоих-то мощных бицепсах!

– Вы тоже не Шварц, а в глухой уголок пошли.

– Я этих троих раскидал, а ты – нет.

– Да, дерётесь вы как в кино. Где же милиция?

– Значит, та сирена выла не для тебя. Подождём.

Я снял на мобильник место происшествия и разбитые морды жирной троицы, скопировал видеофайлы с трубок киноделов на свою.

Затрещали сучки. Я оглянулся. Из-за кустов на полянку вышли двое в форме – коротышка и долговязый – с дубинками наперевес. Я повернулся к очкарику, улыбнулся.

– Я ошибся. Сирена выла таки для нас.

За спиной кашлянул представитель Закона.

– А ну, мордой в грязь, орёл!

Я поднял руки.

– Спокойно, ребятки. Вас вызывал я. Какой мне понт вам звонить, если я в чём-то виноват?

– Разберёмся. Кто такой?

– В правом заднем кармане лежит удостоверение. Достану, если разрешите опустить руки.

– Стой смирно.

– Стою.

В следующий миг я получил дубинкой по икрам. Ноги взлетели выше головы. Я шмякнулся на спину с чавканьем, какое издаёт свиная туша в конце полёта с прилавка на кафельный пол мясного павильона.

Очкарик зашёлся в икоте.

Коротышка матернулся, затем перешёл на сленг.

– Нафиг ты его звезданул? Он же не рыпался.