Сидящий за рабочим столом генерал-лейтенант ФСБ Федор Петрович Мухин отодвинул от себя пухлую папку с бумагами, снял очки и откинулся в кресле, чуть заметно улыбнувшись своим мыслям. С минуты на минуту генерал намеревался отправиться на собственную дачу, находящуюся в одном из охраняемых поселков в районе Можайского шоссе. Его жена уехала туда вчера вечером, а он, как это всегда случалось в последнее время, должен был присоединиться к ней на следующее утро, проведя раннее субботнее совещание на Лубянке. Некоторое время назад оно закончилось, и генерал, просмотрев затем еще ряд донесений, наконец совершенно освободился.
Он встал из-за стола, прошел через длинный, отделанный ореховым деревом кабинет, открыл массивную дверь, миновал приемную, отпустив секретаря, вышел в коридор и спустился по лестнице во внутренний двор, где его ждал автомобиль.
Как только он ступил с порога на еще не прогретый солнцем асфальт, к нему бросился его водитель – высокий, светловолосый парень Володя.
– Машина сломалась, Федор Петрович! – сказал он и виновато развел руками.
Метрах в десяти от него стоял, сверкая эмалью, служебный генеральский «мерседес».
– Как – сломалась? – не понял Мухин.
– Топливный насос полетел!
Федор Петрович посмотрел в сторону стоившего целое состояние четырехколесного бронированного красавца и недоверчиво произнес:
– Как же это… Там ведь все такое надежное…
– Наш бензин какую хошь машину угробит! – в сердцах выпалил Володя. – Заправляемся всякой дрянью – и вот результат!
Генерал подошел к «мерседесу», заглянул под открытый капот и чуть постоял, как бы оценивая серьезность поломки. Неопределенно хмыкнув, он поправил галстук, а затем шагнул к дверце и, уперевшись руками в ее верхнюю часть, вгляделся в собственное отражение, явившееся ему в толстом тонированном стекле.
На него смотрел седой шестидесятипятилетний мужчина с обветренным, морщинистым лицом и темными кругами под глазами.
«Мне обязательно надо отдохнуть», – подумал Федор Петрович.
В последние годы работа стала сильно его утомлять. Вначале он списывал это на нагрузку, добавившуюся после назначения его на должность начальника управления особых расследований второго департамента ФСБ, но потом понял, что дело не в ней. Ведь раньше он легко бы мог выдержать теперешний график… Виноват немолодой уже возраст. Когда генерал это понял, то немедленно установил себе за правило проводить выходные с женой на даче. Только там, на природе, он мог восстановить растрачиваемые на бесконечных совещаниях, встречах и коллегиях силы.
Дача стала его излюбленным местом, он мечтал о ней всю неделю и с нетерпением ждал субботы, чтобы бухнуться наконец на мягкое сиденье служебного лимузина и, забыв обо всем, рвануть в свой уютный двухэтажный коттедж, окруженный яблоневым садом.
Остановить его могли только неотложные дела на работе и еще… гроза. Он не мог находиться на даче в грозу. Из-за ревматизма. Насыщенный озоном воздух и сквозняки были его страшными врагами и делали пребывание за городом крайне неприятным.
Ничто другое не заставило бы Мухина отказаться от поездки в выходные на дачу.
– Ты сказал механикам? – оторвавшись от дверцы, спросил он водителя.
– Ну конечно!