День 25: воскресенье
КАРЛА
Мои волосы в крови. Прошло двенадцать часов, а волосы все еще в крови.
– Вы в порядке?
Женщина-констебль, дежурящая у двери, смотрит на меня из висящего в ванной зеркала. Грубое нарушение правил: ей было приказано не разговаривать со мной. Должно быть, она думает, что я потеряю сознание.
Пальто у меня забрали еще вчера на месте происшествия: кровь просочилась сквозь подкладку. Лицо тоже было в крови – ее стер врач, который осматривал меня, прежде чем дать разрешение на допрос. Руки также перепачканы кровью, она затекла в каждую складку и под ногти; приходится раздирать кожу, чтобы вычистить ее засохшие следы.
Про волосы мне ничего не сказали.
Перебираю их руками. Коричневые клейкие сгустки прочно слиплись. Мне бы сейчас ножницы, я бы их вырезала.
Не думай об этом. Не надо.
Сейчас воскресенье, четыре утра. Так, по крайней мере, говорят часы. Последний раз я спала, часто просыпаясь, в ночь пятницы… Как мне тогда казалось, у нас был план. Но я перестала обманывать себя, что у меня все под контролем. Можно было предположить, как все будет.
Сейчас я одна в туалете в полицейском участке, рассматриваю в зеркало свои волосы, стараясь не обращать внимания на затягивающийся в груди узел, пытаюсь взять себя в руки и вспомнить все произошедшее. Сколько раз я прокручивала в голове эту ситуацию? Но все прошло не так, как я представляла.
Всю свою сознательную жизнь я посвятила погоне за информацией и ее последующему анализу: цифры и холодные факты. Я полагала, что это будет лишь очередное дело. И я смогу остаться невозмутимой и рассудительной, как настоящий профессионал.
Я не могла представить, как мне будет больно.
Женщина-констебль по-прежнему внимательно следит за каждым моим движением.
– Все нормально, – говорю я, – правда, – и стараюсь улыбнуться, косясь на ее лицо в зеркале, но не могу скрыть изможденности и бессилия.
Она отводит взгляд и произносит:
– Пора возвращаться.
В комнате для допросов чашка остывшего кофе на столе рядом со мной покрылась зеленовато-белой пенкой. В желудке дрогнуло, и я отставляю чашку подальше. Вошедшая следом за мной женщина быстро реагирует:
– Принести свежий?
– Нет.
Слишком грубо, она ведь добра ко мне.
– Спасибо, не стоит, – пытаюсь я улыбнуться.
Она берет чашку и выходит, закрыв за собой дверь. Из коридора доносятся голоса, затем все смолкает. Я одна.
Больше всего на свете мне хочется уронить голову на стол и зарыдать.
Но они могут в любую минуту вернуться и вновь приступить к допросу. Итак, еще раз сначала, Шарлотта. Что я видела? Что слышала? Они принимаются рассматривать каждую мелочь под разными углами, особенно выделяя нестыкующиеся детали. Им надо точно понять, как много я знаю или как мало.
Что ж, я вновь начну с самого начала, которое представляет историю разумной и содержательной, а мое участие вполне безобидным. Но существует еще и другое начало.
Десять лет назад. Незнакомый мужчина сидит в здании склада, лицо его освещено, а выражение как у человека, который должен все понимать, но не понимает.