«Они меня убьют. Они меня обязательно убьют». – Мысль эта из разряда противоестественных, вызывающих панику и безысходность, сейчас становилась какой-то привычной. В обреченности есть своя прелесть.
Офис ООО «Альгамбра» давно опустел, лишь внизу скучали охранники, ждущие, когда же уедет хозяин и даст им расслабиться. Гольдин прошелся по своему просторному кабинету. Подошел к окну. Глянул на расстрелянный дробью валящего мокрого снега неуютный город, в котором ему больше нет места.
Он плеснул себе в серебряную рюмку немножко элитного коньяка «Хеннесси Парадиз Империал», всех тонкостей вкуса которого никогда не мог оценить по достоинству – на его взгляд, это обычная огненная вода.
По телу разлилось тепло, темной предательской волной накатила апатия. Захотелось все бросить, отдаться этому чувству обреченности и гордо пойти на дно… Нет! Так нельзя! Еще ничего не кончено.
Он напряженно посмотрел на тяжелый старомодный телефон на столе, пытаясь понять, станет ли он ему сегодня союзником или противником в борьбе за жизнь.
Да, так тяжко никогда не было. Хотя много чего было.
Звонок рабочего телефона прозвучал, как будто обрушился шкаф со старинным хрусталем – резко и разрушительно.
Гольдин вздрогнул. Рука замерла над телефонным аппаратом. А может, не стоит? Может, и так все будет хорошо?
Отринув сомнения, он взял трубку, вдавил клавишу и привычно произнес старорежимные, но ставшие его визитной карточкой слова:
– Гольдин у телефона.
– Ты готов?
Звучал голос человека, которому, как считал Гольдин, можно доверять. Ибо больше некому… Хотя, как учит жизнь, доверять нельзя никому. И может быть, сегодня придется еще раз убедиться в этом.
– Да, – кивнул Гольдин. – Я выхожу…
Капанадзе с уважением осмотрел полутораметровую зеленую трубу, лежащую в кузове грузовой «Газели». От нее исходила сила. Несмотря на простецкий вид, это был продукт высоких технологий. Гордость российского военно-промышленного комплекса. Переносной зенитно-ракетный комплекс «Игла-С», принятый на вооружение в 2002 году, – штука дорогая, смертоносная и крайне дефицитная.
Прапорщик и майор с подмосковной войсковой части заломили за эту смертельную игрушку немаленькую, но в целом вполне приемлемую цену. При перепродаже цена вырастет многократно, так что внакладе не останется никто.
– Хороша. – Прапорщик с любовью погладил трубу.
– Внушает, – кивнул Капанадзе.
– Прям жаль расставаться.
– Так дома в сервант ее поставь…
Передача происходила на пустыре в ближнем Подмосковье. С одной стороны простирались глухие лесопосадки, заваленные мусором – отходами большого города. С другой – вдали маячили блоки ТЭС и жилые дома. Народу в этом занюханном месте и так шастает немного, а в такую дрянную погоду так и вообще можно не беспокоиться о чужих глазах.
– Что ж такой колотун сегодня. – Прапорщик поежился в своем зеленом форменном бушлате. – Конец марта же.
– Времена года сдвинулись, – заявил Капанадзе с такой авторитетной кавказской весомостью, с которой дети гор обычно вещают сомнительные истины. – Зима теперь приходит на месяц позже. Но и уходить не торопится.
– Вот верно, – обрадовался прапорщик, для чего-то хлопнув чопорного и высокомерно-строгого майора по плечу. – И чего только не узнаешь, поговорив с умным человеком.