Мирослава
— Вы понимаете, что Вас обвиняют в хищении огромной суммы. И, поверьте, против человека, выдвинувшего обвинения, шансов у вас нет.
Следователь — довольно молодой мужчина с глубоким внимательным взглядом, говорил негромко, и от этого мне было ещё страшнее.
— Я не брала эти деньги, — уже в который раз тщетно повторила я. — Поймите, не брала!
Следователь не ответил. Только в глазах его отразилось сожаление.
— Я бы хотел помочь Вам, Мирослава. Но это не в моих силах. Лучше всего будет, если Вы признаетесь. Поймите, вам грозит реальный срок. Причём достаточно большой.
— У меня нет денег! — уже с нотками истерики. — Я понятия не имею, откуда всё это взялось! Почему я должна что-то писать, если ничего не сделала?!
— Потому что факты — вещь упрямая. А факты говорят против Вас, — он взял лежащую на краю стола папку с документами и, вытащив несколько листов, положил передо мной. — Это Ваша подпись.
Я смотрела на бумаги, а в голове так и мутнело. Моя. Подпись действительно была моей, только это ничего не меняло. Я не имела к пропаже денег Якова Серебрякова никакого отношения. И сам Серебряков… Сам Серебряков прекрасно знал об этом.
— Вы работаете у Якова Константиновича всего несколько месяцев, — продолжил следователь. — Вы получили хорошую должность в его компании, не имея при этом опыта работы, что, как я успел понять, сделать невозможно. Но Вам это как-то удалось.
Я подняла взгляд. О том, как я попала к Якову, ему лучше было не знать.
Поняв, что рассказывать я ничего не собираюсь, следователь встал и открыл дверь. Я последовала за ним. В его же сопровождении прошла по коридору, свернула в другой. В замке лязгнул ключ.
— Советую Вам, Мирослава, как следует подумать, — войдя со мной в камеру, выговорил он и обратился к сидящей на шконке девушке: — Афанасьева, пройдёмте.
Нерешительно она встала, глянула на меня, как будто искала помощи или поддержки. Только чем я могла ей помочь, если моя собственная жизнь катилась под откос?
Дверь с металлическим лязгом закрылась, и я, не чувствуя ног, подошла к узкой шконке и тяжело опустилась на неё.
— Боже, — с тихим стоном запустила пальцы в волосы. Закрыла глаза и просидела так с минуту. До тех пор, пока вновь не услышала звук приближающихся шагов, а следом за ним — звук повернувшегося в замке ключа.
Подняла веки и забыла, что нужно дышать. В дверном проёме, заслоняя собой свет из коридора, стоял Яков Серебряков.
Высокий, крепкий, он буквально занял собой всё пространство, но дело было даже не во внешности. Харизма и исходящая от него энергия буквально подавляли, лишали воли.
Закрыв дверь, он прошёл вглубь камеры и остановился напротив меня.
— Я тебя предупреждал, Мирослава, — посмотрел сверху вниз.
Чтобы не выглядеть совсем жалкой, я встала. Только это не помогло — я по-прежнему чувствовала себя загнанной в угол.
— Как ты мог? — бросилась к нему, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд, остановилась в шаге. — Это грязно. Слишком грязно даже для тебя, Серебряков!
— С чего ты взяла, девочка? — обхватил за шею и подтянул к себе. Пальцами погладил вдоль позвонков, всё сильнее заставляя меня чувствовать собственную беспомощность. — Ты понятия не имеешь, на что я способен ради достижения цели, — вкрадчиво, опаляя дыханием.