Читать За гранью

В лучах восходящего солнца над горами мусора распложенной близ Юльста[1] свалки с криками носились чайки. В дальнем конце территории работал старый бульдозер, выплевывая в морозный воздух клубы густого вонючего дыма. В кабине водителя сидел Антон, одетый в толстый пуховик с зеленым логотипом предприятия на груди; на голове у него была теплая кожаная кепка с опущенными ушами. В руке он держал кружку-термос и попивал из носика кофе. Слушая поп-музыку, которая лилась из транзистора, он сонно смотрел в лобовое стекло. Вдруг возле высившейся впереди кучи автомобильных моторов и отслуживших деталей что-то привлекло его внимание. Он выключил двигатель и поставил кружку на выступ приборной доски. Бульдозер остановился, Антон вылез из кабины и подошел к горе металлолома. Подняв взгляд, он увидел на вершине худую обнаженную женщину; она стояла спиной к нему, обратив лицо к простиравшейся перед ней площадке. Сняв рукавицу, Антон достал из нагрудного кармана мобильный телефон и торопливо набрал номер.

Женщину воткнули в гору металлолома по самые колени, словно для того, чтобы ее не повалил ветер. Кожа туго обтягивала кости, все тело было выкрашено известкой, так что издали производило впечатление мраморного изваяния. Даже глазные яблоки были покрыты краской, и мертвый, словно у римской статуи, взгляд женщины был неподвижно устремлен на высившиеся впереди кучи железного хлама.

– Это Антон, – сказал водитель в трубку. – Я тут нашел еще одну…

– Ну, что ты там нашел? – ответил на другом конце его шеф.

– Еще одного белого ангела.

– Ты уверен?

– Да вот она тут прямо передо мной. Такая же, как те четыре… Что мне делать?

На другом конце послышался тяжелый вздох:

– А что тут поделаешь? Придется снова вызывать полицию.

Пустынный ангар авторемонтной мастерской тонул во мраке. Только гудение работающего в углу генератора нарушало тишину. Из узкой смотровой канавы, протянувшейся посередине помещения, пробивался тусклый голубоватый свет. Там внизу валялся карманный фонарик с еле теплящейся лампочкой. Рядом с фонариком на грязном цементном полу скорчившись лежала голая женщина. Все тело ее было в ссадинах, руки и ноги покрыты кровоподтеками, длинные белокурые волосы слиплись от сгустков свернувшейся крови, вытекшей из раны на виске, спина была исполосована рубцами, как будто ее хлестали плетью.

Открыв глаза, Маша увидела на полу перед собой горящий фонарик. Она с трудом перевела дух и сразу почувствовала, как в ожившее тело вместе с адреналином хлынул страх. Все мускулы у нее свело от напряжения, в горле пересохло. Едва она начала приподниматься, как тут же замерла, ощутив резкую боль внизу живота. Она совершенно не помнила, как оказалась в этой вонючей канаве. Болела каждая клеточка тела, а мысли путались. Она снова попыталась встать и кое-как поднялась, хватаясь за сырую холодную цементную стенку. Температура в ангаре была близкой к нулю, и девушку пробирала дрожь. Неподалеку от нее валялся комок тряпок. Красное шелковое платье, стринги и пара темно-коричневых замшевых сапожек. Она узнала свою одежду. Кто-то сорвал все это с нее. Но даже при виде вещей она не вспомнила, что случилось. Вдруг где-то громко щелкнул замок, и в дальнем конце ангара со скрипом открылась дверь. Маша медленно выпрямилась. Пахнуло холодным воздухом, который на миг развеял застоялую вонь смазочного масла. Привстав на цыпочки, Маша выглянула за край канавы. Вошедших было несколько, они шли, толкаясь, тесной гурьбой, направляясь от двери в ее сторону. Три маленькие фигурки и две плечистые. Маленьких заставили слезть по железной лесенке в канаву. Маша нагнулась, чтобы подобрать свои вещи, и прикрылась платьем. Она смотрела на трех спускавшихся к ней девушек. Им было лет восемнадцать-двадцать, не больше, все три – Машины ровесницы. Худенькие девчонки из славянских стран. Та, что спустилась последней, пошатывалась, она была либо пьяна, либо напичкана наркотиками. Две другие жались друг к дружке, плакали и молились. Молитва была знакомая, православная, Маша с детства знала ее наизусть. Девушки разговаривали по-русски, и до Маши долетели отдельные слова. «Нам никогда не уйти от них, никогда не уйти», – сквозь слезы повторяла младшая.