Сашку Ермолаева обидели.
Ну, обидели и обидели – случается. Никто не призывает бессловесно сносить обиды, но сразу из-за этого переоценивать все ценности человеческие, ставить на попа самый смысл жизни – это тоже, знаете… роскошь. Себе дороже, как говорят. Благоразумие – вещь не из рыцарского сундука, зато безопасно. Да-с. Можете не соглашаться, можете снисходительно улыбнуться, можете даже улыбнуться презрительно… Валяйте. Когда намашетесь театральными мечами, когда вас отовсюду с треском выставят, когда вас охватит отчаяние, приходите к нам, благоразумным, чай пить.
Но – к делу.
Что случилось?
В субботу утром Сашка собрал пустые бутылки из-под молока, сказал: «Маша, пойдешь со мной?» – дочери.
– Куда? Гагазинчик? – обрадовалась маленькая девочка.
– В магазинчик. Молочка купим. А то мамка ругается, что мы в магазин не ходим, пойдем сходим.
– В кои-то веки! – сказала озабоченная «мамка». – Посмотрите там еще рыбу – нототению. Если есть, возьмите с полкило.
– Это дорогая-то?
– Ничего, возьми, – я ребятишкам поджарю.
И Сашка с Машей пошли в «гагазинчик».
Взяли молока, взяли масла, пошли смотреть рыбу нототению. Пришли в рыбный отдел, а там, за прилавком – тетя.
Тетя была хмурая – не выспалась, что ли. И почему-то ей, тете, показалось, что это стоит перед ней тот самый парень, который вчера здесь, в магазине, устроил пьяный дебош. Она спросила строго, зло:
– Ну, как – ничего?
– Что «ничего»? – не понял Сашка.
– Помнишь вчерашнее-то?
Сашка удивленно смотрел на тетю…
– Чего глядишь? Глядит! Ничего не было, да? Глядит, как Исусик…
Почему-то Сашка особенно оскорбился за этого «Исусика». Черт возьми совсем, где-то ты, Александр Иванович, уважаемый человек, а тут… Но он даже не успел и подумать-то так – обида толкнулась в грудь, как кулаком дали.
– Слушайте, – сказал Сашка, чувствуя, как у него сводит челюсть от обиды. – Вы, наверно, сами с похмелья?.. Что вчера было?
Теперь обиделась тетя. Она засмеялась презрительно:
– Забыл?
– Что я забыл? Я вчера на работе был!
– Да? И сколько пло́тют за такую работу? На работе он был! Да еще стоит рот разевает: «С похмелья!» Сам не проспался еще.
Сашку затрясло. Может, оттого он так остро почувствовал в то утро обиду, что последнее время наладился жить хорошо, мирно, забыл даже, когда и выпивал… И оттого еще, что держал в руке маленькую родную руку дочери… Это при дочери его так! Но он не знал, что делать. Тут бы пожать плечами, повернуться и уйти к черту. Тетя-то уж больно того – несгибаемая. Может, она и поняла, что обозналась, но не станет же она, в самом деле, извиняться перед кем попало. С какой стати?
– Где у вас директор? – самое сильное, что пришло Сашке на ум.
– На месте, – спокойно сказала тетя.
– Где на месте-то? Где его место?
– Где положено, там и место. Для чего тебе директор-то? «Где директор»! Только и делов директору – с вами разговаривать! – Тетя повысила голос, приглашая к скандалу других продавщиц и покупателей, которые постарше. – Директора ему подайте! Директор на работу пришел, а не с вами объясняться. Нет, видите ли, дайте ему директора!
– Что там, Роза? – спросили тетю другие продавщицы.
– Да вот директора стоит требует!.. Вынь да положь директора! Фон-барон. Пьянчуги.