Читать Столетие французской литературы: кануны и рубежи

На рубеже 19-20 веков начинается новая эра во французской литературе, обусловленная радикальной сменой парадигм… Наступило великое разочарование в неограниченных возможностях разума, в рамках которого европейское художественное сознание держалось на протяжении четырех веков, начиная с эпохи Возрождения. Эти изменения взорвали культурное поле 90-х годов, вызвав эстетическую революцию – декаданс, который складывается под влиянием философии А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона. Идеи интуитивизма Бергсона утверждали превосходство интуиции над разумом, художественного познания над философией, и концепт длительности разрушал историческое время, провозглашая вечную незавершенность в становлении бытия. Ницше определял искусство как триумф воли человека, как «попытку причесать хаос», внести в него пестроту красок и значений[1]…Мир, в философии Ницше, является содержанием нашего сознания: «Человек отражается в вещах, все, что ему отбрасывает его отражение, кажется ему прекрасным»[2]. Шопенгауэровская картина мира – «пространство, время, число…не существуют вне нашего сознания» – трактует мир как «представление сознания». «Внешний мир потерял реальность и превращается в систему субъективных представлений». Шопенгауэр, выросший из романтизма, во многом унаследовал фихтеанскую концепцию мира как отражение романтического «я»; «мир, – писал Фихте, – становится системой зеркал»[3].

В отличие от субъективизма Ницше, Шопенгауэр отрицал действие. Воля трактовалась им как прокрустово ложе страданий, ведущая в никуда. Ницше, напротив, считал волю равнозначной жизненному порыву, преодолевающему трагизм человеческого существования. «Лишь там, где страдают, есть жизнь. Лишь там, где ощущают боль, есть счастье»[4]. Шопенгауэр противопоставляет практическому действию, эмпирическому опыту культ искусства, что привело к разрыву «я» и «мира», «искусства» и «жизни». «Башня из слоновой кости» как идеальное «убежище» художника становится метафорой эстетизма и «чистого» искусства.

Развитие литературы/искусства определяется законом границ и переходов Бахтина. Рубеж XIX-ХХ в. с его радикальными изменениями определяется как переходная эпоха. «Переход (или переходная эпоха) предполагает состояние «пограничья», хаоса и порядка, хаотическое состояние и вариативные поиски, большие скачки, «бифуркации», «точки перелома». Интегративность – главное свойство перехода, т. е. сочетание хаоса и конструирования»[5].

Новая парадигма, отрицающая закон эволюции, порождает восприятие мира как хаоса, в котором нет логики, смысла, закономерностей, а правит случайность. В отличие от Шопенгауэра, Ницше пытался преодолеть трагизм и абсурдность жизни волей к сопротивлению и созданием новых нравственных императивов. Воспринимая философию Шопенгауэра как философию примирения и смирения, он назовет ее декадансом. Этот термин станет обозначением целой эпохи с конца XIX до начала ХХ в. (до 1914 г.). Декаданс – это, с одной староны, система философско-этических ценностей, характеризующихся поиском новых форм выразительности, новыми подходами к истории, времени, психологии, реальности, роману. С другой – умонастроение, актуализирующее мотивы бренности. меланхоллии тщетности существования. Поэтика декаданса, обусловленная эстетизмом, утверждает абсолютизацию Красоты и «чистого искусства». Метафорой «искусства для искусства» становится «башня из слоновой кости». отделенность художника от социальных проблем; осознание несовершенства мира, пассивность. бездейственность. Поэзия «парнасцев» – яркий пример эстетизма. Общий скепсис к рационалистическим формам познания, к позитивизму определил вектор развития пестрой мозаики различных школ и направлений. «Все традиционные искусства вступили в стадию коренной перестройки своих образных структур»