…У трапа Виктор, пару раз притопнув, машинально отряхнул от снега «берцы».
Настоящие американские «маттерхорны», не китайскую или там турецкую подделку. Прочные, очень удобные и столь же дорогие, но своих денег стоящие – с нескользящей подошвой и особыми металлическими вставками, чтобы не подвернуть ногу на диких тропинках и буреломах.
Уже через минуту он откинулся в кресле, отхлебнул из фляги и по примеру соседей закурил. Неужели домой?.. Хорошо, черт возьми!
В салоне Ан-72 он ничем не выделялся среди устроившихся здесь офицеров. Тот же камуфляж средней потертости, та же ушанка, такое же обветренное лицо.
Одним словом – свой.
Да, собственно, Виктор уже и стал для них своим.
Теперь каких-то пара часов, и он будет в Кубинке. Оттуда армейская попутка докинет до Москвы, а там, «согласно купленным билетам», «Сапсан» и родной Питер.
Сегодня вечером он таки окажется дома, в старой уютной квартире на Лиговке, и наконец-то сможет помыться и отдохнуть по-человечески.
Впервые за два с лишним месяца.
«Ты да я, да я да ты – летим с войны!» – насвистел под нос мотивчик Ивана Демьяна.
А что может быть лучше, чем возвращаться с войны целым и невредимым?
Еще раз отхлебнул из горлышка.
Не местная паленая водка, которой эти края обеспечивают всю Россию (и ближнему зарубежью достается), а настоящий «черноэтикеточный» «Джонни Уокер». Сбереженная еще с момента приезда бутылка, последняя. Остальные распиты на блокпостах и в блиндажах с прапорщиками, капитанами, полковниками да с прочим военным людом. Репортажи да сюжеты добываются не только головой, но и печенкой…
Оглянулся в хвост «аэробуса», где, развалившись в узком кресле, храпел Петька Мотрин – оператор его маленькой съемочной группы. Его так и привезли на аэродром. Успел, паразит, нажраться с десантурой в Ханкале. Давно б выгнали алконавта, так какой нормальный будет мотаться в командировки по разным задницам мира вроде Либерии или Пакистана? Да и оператором Петр был, что называется, от бога.
Рузин еще раз отхлебнул виски и передал флягу с вожделением смотревшему на нее соседу, молодому капитану-«пушкарю». Мы ж здесь вроде как все свои. Пусть парень выпьет за его удачу. Не каждому так везет на войне.
Вот к третьему члену их команды, Максу Аверину, она повернулась задом. Лежит в госпитале, подорвавшись в рейде с разведгруппой на фугасе, и встанет с койки не раньше, чем через месяц.
Да и для кого беречь элитный напиток? Уж точно не для Петьки – тот так насосался паленой водяры, что до Питера не протрезвеет. Эк храпит!
Немолодой небритый пилот, высунувшись в салон, попросил пристегнуть ремни.
Под гул турбин они взлетели, тяжело разбежавшись, и за иллюминатором, покачнувшись, уплыла вниз заснеженная земля Кавказа.
По салону разнесся водочный запах – нетерпеливые офицеры распечатали пронесенные с собой на борт бутылки.
– Друг, у тебя еще вискаря нету? – обратился к нему сосед-артиллерист, с огорчением изучавший осушенную флягу.
Он вежливо покачал головой и уставился в иллюминатор.