В столице Российской империи пуржило. Хлёсткий ветер с воем метался меж огромных сугробов. В окнах мерцали рождественские свечи. Шла первая неделя нового, 1797 года.
Короткий январский день был уже на исходе, когда в дверь канцелярии Зимнего дворца робко постучали.
– Кто ещё там? – раздосадованно бросил собиравшийся было уже домой чиновник.
В дверь несмело ступила бедно одетая женщина.
– Слушаю! – чиновник, кривя губу, опытным взглядом быстро окинул просительницу. – И говорите побыстрее! Мне некогда!
– У меня прошение на имя государя! – женщина протянула свёрнутый в несколько раз лист бумаги.
– На высочайшее имя? – ухмыльнулся приёмщик жалоб. – Какого же сами будете чина и сословия? Их величество не может читать все письма кряду! Вон их сколько в углу понавалено!
– Я вдова капитана и кавалера Верёвкина! – тихо, но с достоинством ответила женщина.
– Чего-то сего не видно!
Просительница молча опустила глаза. По её лицу текли слёзы. Да и что, могла она ответить, когда в узелке оставался у неё всего рубль с полушкой, а впереди был ещё неблизкий путь в Херсон…
– Ладно, ладно! – немного смягчился чиновник. – Передам бумагу в инстанции высокие. Не слезись!
Через одну-две недели прошение вдовы легло на стол императора Павла Первого. В прошении значилось: «Умерший муж мой капитан 1-го ранга Верёвкин в продолжение службы вечной славы достойнейшим предкам В.И.В. был ещё в первую с турками войну в сражениях и ранен, а в последнюю. будучи командиром на батарее, сражался с неприятельским флотом через 2 дня неутомимо; но где уже силы неприятельские превозмогли храбрость его и он не предвидел для себя никакого спасения, то, не щадя жизни своей, прорубил батарею и утопающий взят в плен; а по заключении мира, хотя и получил освобождение, но вскоре скончался, оставив меня в крайней бедности, ибо был он дворянин недостаточный и всё содержание наше состояло в одном получаемом жаловании. Лишённая всех средств к пропитанию, дерзаю прибегнуть к неисчерпаемой щедрости В.И.В.».
В день, когда император ознакомился с письмом, настроение у Павла Петровича было неважным. Что-то не ладилось в политике английской и совсем уж плохо обстояло во французской, а тут ещё на утреннем разводе офицеры были как один сонные, а солдаты расхристаны.
– Кто таков был сей Верёвкин? – недовольно пожал плечами император, бумагу бегло пробежав глазами. – Просят у нас нынче всё! Зато служить не желает по чести никто!
Павел вернул письмо дежурному генералу:
– Разберись и глянь, стоит ли выправлять здесь пенсион!
Через день в черноморское адмиралтейство ушло повеление учинить выправку, отчего вдове капитана и кавалера Верёвкина не дадена пенсия и какие к тому основания имеются.
Мы, наверное, уже никогда и не узнаем, чем закончилась эта печальная, но, увы, нередкая на Руси история. Но всё же мне очень хочется, чтобы Мария Давыдовна Верёвкина не была забыта и смогла как-то скоротать свой скорбный вдовий век. А ещё я хочу вспомнить её мужа капитана и кавалера Андрея Евграфовича Верёвкина – человека, у которого при жизни было отнято его доброе имя. Пусть же оно вернётся к нему спустя два столетия…