Война и мир Василия Агафонова
Ранний рассвет тушил звезды. Они медленно, будто удаляясь, теряли яркость и, наконец, исчезали. Василий смотрел в небо, но видел далекую степь в окрестностях Поспелихи. Там теперь сенокос в разгаре, запах разнотравья, звон перепелов. Хорошо там, спокойно.
Рядом, обхватив колени руками, сидел сибирский татарин Мустафа, откуда-то из-под Барабинска. Он то и дело цокал языком.
– Ты что, Мустафа? О чем думаешь? – поинтересовался Василий.
– Думаю о своей родине… Аул свой, отец, мать, отара овец, тайга…
Две недели назад Василия Агафонова, прибывшего в один из обескровленных, измотанных боями стрелковых полков Западного фронта из учебного подразделения, определили в пару к Мустафе вторым номером ручного пулемета Дегтярева, который за тарельчатый магазин солдаты в шутку прозвали «граммофон». Первый номер в совершенстве знал устройство и особенности своего «музыкального» оружия и помогал новичку, обучал его стрельбе по реально движущимся мишеням – фигуркам, жмущимся к танкам немецких солдат. Вот уже неделя, как они вступили в бой. Три раза занимали эту высоту. Дважды немцы выбивали их. Вчера сделать это они не сумели. На нейтральной полосе валяются трупы в серо-зеленых мундирах. Там же кучами сгоревшего железа остались три немецких танка и две самоходки. Но это ничто в сравнении с сотнями искалеченных, сожженных машин под городом Сухиничи. Василию пришлось побывать там не по своей воле. После того как вчера контратака немцев была отбита и наступила передышка, к окопу пулеметчиков подошел командир роты, старший лейтенант Моргунов.
– Вот ты, как тебя… ты, Агафонов, быстренько в Сухиничи. Знаешь? Вот и хорошо, там, на южной окраине, в подвале не то кирпичного завода, не то еще… Там КП артиллерийского полка. Найдешь подполковника, командира, передашь донесение. Понял? Ну давай.
Сухиничи найти было нетрудно, оттуда доносился рев множества танковых двигателей, пушечные выстрелы, треск пулеметов. Василий нашел подвал, о котором говорил командир роты, но там был лишь один связист. Левая рука его была обмотана окровавленным бинтом и висела на перевязи. Правой рукой он неуклюже вталкивал в фанерный ящик телефонный аппарат и трубку.