Читать Прорыв начать на рассвете

Разведка доносила, что за спиной у ударной группировки 33-й армии, прорвавшейся к Вязьме, осталось много немецких войск. Командарм опасался за то, что восточная группировка армии, оставленная в районе Износок для прикрытия флангов и охраны коммуникаций, может не справиться с возложенной на неё задачей, и тогда…

Атаки на Вязьму успеха не имели. Через каждые два-три часа дивизии поднимались из снежных окопов и шли вперёд. И каждый раз повторялось одно и то же: шквальный миномётный и пулемётный огонь, десятки убитых, цепи залегали в снег и потом начинали медленно откатываться назад, на исходные, волоча за собой раненых.

Командарм метался по передовой. Он видел результаты атак. Понимал и беспомощность своих командиров дивизий, и свою беспомощность. Но Вязьму надо было брать во что бы то ни стало. И он снова гнал дивизии вперёд. Потому что понимал со всей очевидностью: спасение армии – там. Взять Вязьму и оборонять её до подхода фронтовых резервов. Командиры и комиссары полков шли в атакующих цепях.

Во время паузы, образовавшейся после одной из таких атак, Ефремов связался со штабом Западного фронта. Жуков выслушал его нервный доклад, в котором не было ничего обнадёживающего, и сказал:

– Войск вам дано много. Действуйте. Вязьма должна быть взята! Ваши атаки неэффективны. Плохо организуете атаки.

– Помогите нам авиацией и снарядами для артиллерии. Из каждых трёх наших пушек стреляет только одна! Миномёты и вовсе молчат. Атаки одной пехотой, без артиллерийской и авиационной поддержки, обречены на большие потери и, как следствие, на неуспех. – Командарм едва удерживал себя от вопроса по поводу вывода из состава ударной группировки 9-й гвардейской стрелковой дивизии.

Войск вам дано много…

Глубокой ночью со 2 на 3 февраля пришла тревожная сводка из тыла. Штаб в Износках сообщал, что противник силой до нескольких полков при поддержке танков, артиллерии и авиации атаковал боевые группы, охраняющие основание «коридора». Бой продолжается.

Утром пришло новое донесение: бой продолжается, введены последние незначительные резервы, противник нажимает.

Днём стало ясно, что «коридор» рухнул.

Первыми об этом узнали офицеры оперативного отдела.

– Заготовьте приказ Кондратьеву, – командарм сделал паузу и добавил: —…и Онуприенко о необходимости срочно расчистить тылы для осуществления коммуникации. Срочно! Пусть снимают батальоны с других, не атакованных участков и отбивают Пинашино, Савино и Захарово. Упустят время – немцы создадут оборону. Что произойдёт тогда, надеюсь, пояснять нет необходимости.

Почти одновременно был атакован фронт 113-й, 160-й, 338-й и 329-й стрелковых дивизий танками при поддержке пехоты. Днём 4 февраля, когда в шифровальном отделе обрабатывали приказ для Восточной группировки, с передовой пришли донесения: убит комиссар 160-й стрелковой дивизии полковой комиссар Зенюхов, ранен командир 338-й стрелковой дивизии полковник Кучинёв.

Из донесения штаба 338-й стрелковой дивизии:

«В 12.00 4.2.42 г. противник открыл интенсивный артиллерийский, из тяжёлых орудий, и миномётный огонь по Юрино и Ястребы и по боевым порядкам пехоты. После артиллерийской подготовки пехота противника до 300 человек со стороны ж.д. пошла в атаку в промежуток между Юрино и Ястребы. Другая колонна численностью до 500 человек атаковала Юрино со стороны Красной Татарки. Одновременно со стороны ж.д. вышли танки, которые прямой наводкой стреляли зажигательными снарядами, в результате чего деревня Юрино вся сгорела. Под воздействием огня артиллерии, миномётов и танков и большого количества атакующей пехоты 1134-й и 1138-й сп оставили Юрино и отошли в Дашковку.