Шестеро эсэсовцев во главе с роттенфюрером[1] стояли на холодном послеливневом ветру, поеживаясь, в своих отсыревших, пропахших кострами и сыростью казематов френчах и молча, напряженно следили за каждым движением неизвестно откуда явившегося им бригаденфюрера СС[2].
Вот генерал приблизился и, никак не отреагировав на приветствие гарнизона охранного дота, принялся долго и пристально осматривать поникших, давно потерявших остатки своей былой молодцеватости солдат: их посеревшие, основательно увядшие лица, их мокрое оружие и мятые мундиры, и даже сбитые носки грязных солдатских сапог…
Коренастый, широкоплечий, с ярко выраженными азиатскими чертами смугловатого лица, бригаденфюрер фон Риттер совершенно не ассоциировался с образом германца, тем более – арийца, а бритая, необъятной величины шлемоподобная голова делала его похожим на возродившегося из небытия веков монгольского воителя. Казалось, пройдет еще несколько минут, раздастся пронзительный крик, и оттуда, из низины, из-за буровато-зеленых отрогов возвышенности, покажутся первые сотни его орды.
– Вы знаете, почему Германия все еще держит вас на этих болотах, в этом тихом доте, а не бросает в окопы Восточного фронта?! – резко выкрикивал каждое слово фон Риттер. – Вас спрашивают, идиоты!
– Мы охраняем дот, – нервно передергивал плечами верзила штурмманн[3], пытаясь при этом стыдливо прятать в воротничок щедро усыпанный оспинами подбородок.
– Они, видите ли, охраняют дот! – возмущенно апеллировал генерал к своему адъютанту, – худощавому, почти пятидесятилетнему померанцу, с тонкими, искаженно римскими чертами лица, на котором всегда выделялись мясистые, амбициозно поджатые губы.
– …Как им кажется, – процедил тот, почти не разжимая губ.
– Вы не дот охраняете, идиоты! За вашими тщедушными спинами – один из входов в «Регенвурмлагерь», величайшую из тайн рейха! И если охранять его доверили вам, то лишь потому, что именно вам доверено погибнуть здесь, ни слова не проронив перед врагами о том, что именно вы охраняли. Вас спрашивают, идиоты!
Штурмманн и стоявший рядом с ним широкоплечий, слегка сутуловатый эсэсманн[4] угрюмо переглянулись, так и не поняв, чего от них, собственно, хотят. Они еще попросту не знали, что «вас спрашивают, идиоты!» – вовсе не вопрос, а излияние великосветских эмоций нового коменданта подземной «СС-Франконии»[5], который вообще не желал выслушивать, кого бы то ни было в этом мире, кроме своего шефа, Гиммлера. Но и шефа фон Риттеру тоже не всегда хватало терпения дослушивать до конца, поскольку и его научился понимать с полуслова.
Барон вообще устал от неудержимой многословности мира и с куда большим успокоением души прислушивался к пальбе шмайсеров, нежели к человеческим голосам. Что, однако, никогда не мешало ему великодушно выслушивать самого себя.
– Вы не имеете права попадать в плен! – размахивал он кулаком перед лицами солдат, обходя их жиденький строй.
– Так точно, господин бригаденфюрер СС! – пытался отвечать ефрейтор за весь свой гарнизон.
– Вы не имеете права оставаться здесь ранеными!