Когда мои коллеги слышали, что я пишу книгу о колледже, они порой спрашивали меня, зачем я это делаю. Вопрос казался мне странным, как если бы врача спрашивали, почему его интересуют больницы и пациенты, или архитектора – почему его волнуют здания и люди, которые в них живут и работают. Верно, что большинство книг по этой теме написаны учеными, специалистами, посвятившими себя ее изучению, или вышедшими в отставку президентами, возглавлявшими тот или иной академический институт. Так зачем отвлекаться на эту тему профессору американской литературы? Порой этот вопрос носил оттенок подозрения или осуждения, как если бы я потерял интерес к моей собственной «области».
У меня есть два ответа, заслуживающих того, чтобы сказать о них в самом начале книги, которую я в итоге написал. Первый можно сформулировать очень коротко. Образование в колледже – то, как воспринимались и осуществлялись его цели и практики, – увлекательная часть истории Америки. Я надеюсь, что книга, которую вы держите в руках, сможет частично передать эту увлекательность.
Второй ответ несколько более пространный, и чтобы его пояснить, нужно рассказать одну историю. Вскоре после того, как двадцать шесть лет назад я впервые пришел на работу в Колумбийский университет, было созвано собрание преподавательского состава для обсуждения бюджетного кризиса. (Всегда есть какой-нибудь кризис, но этот был особенно суровым.) На этом собрании президент университета заявил, что дефицит бюджета отделения искусства и наук, основной частью которого был колледж, растет такими быстрыми темпами, что ему, президенту, не остается ничего другого, кроме как положить конец политике «приема вслепую», чтобы сдержать рост расходов на финансовую помощь. Как новичок, я был незнаком с большинством моих коллег, но узнал многих известных преподавателей, присутствовавших в зале. Один за другим они вставали, чтобы высказать свое возмущение. Они говорили, что предложение президента не будет поддержано. Говорили, что политика «приема вслепую» выражает базовые ценности: колледж открыт для любого абитуриента, имеющего соответствующие оценки, независимо от его финансовых возможностей. Была предложена и единогласно принята резолюция о том, что преподавательский состав перечислит часть запланированного повышения своей заработной платы в фонд финансовой помощи студентам. Президент отступил, и политика «приема вслепую» была сохранена.
Конечно же, я голосовал «за». Как Измаил в «Моби Дике», «я был одним из членов команды: мои крики сливались с криками остальных; мои клятвы крепко соединились с их клятвами». И как Измаил, поклявшийся присоединиться к охоте за белым китом, я не очень понимал, о чем идет речь. Проходя по кампусу после собрания, я признался себе, что «прием вслепую», хотя он и казался справедливым, честным и правильным, был для меня всего лишь громким лозунгом. Я понятия не имел, что он означает. Откуда появилась эта идея? Кто решает, что кому нужно? Сколько стоит эта политика? Из чьего кармана она оплачивается?