Пятый век от Рождества Христова.
Рушатся империи – идут войны, болезни, голод.
Рушится Вера – танцует алчность, ненависть, невежество.
Рушится Семя – поют песни нетерпимость, похоть, жажда крови.
Он появился внезапно —
воин в красном плаще,
потомок Ариев,
неистовый, беспощадный, жестокий,
возвращающий людям Надежду,
идущий по Пути своих предков из Индии в земли славян.
Люди называли его
Рудра, Бодхи, Да-Мо, Дарума, Дар.
Воины называют его – Учитель, монахи – Бодхидхарма.
И только хранители звездного Пути Ариев, хранители небесных ключей знают его настоящее имя.
Рудра пришел на эту землю, но не ушел.
Теперь он пойдет вместе с тобой, Человек.
Послушай ветер.
Посмотри на небо.
Пора в дорогу. Солнце встает!
Мир твоему Пути, Человек!
Он появился внезапно, в центре желтой площади, окруженной четырьмя рядами воинов из Агры.
Он стоял напротив царя Гупты, который сидел на троне, установленном на помосте, под которым истекали кровью связанные, обнаженные воины, взятые в плен.
Горели жертвенные костры. Жрецы читали сутры.
Кипела вода в котлах. Хрипели воины под помостом.
Сквозь марево жары Рудра смотрел в глаза царю. Правитель хотел крикнуть, но кинжал, пущенный со скоростью стрелы, пробил ему горло и пригвоздил к золотой спинке трона.
Все замерли.
И тогда Рудра издал животный крик и выхватил меч. И появились на стенах города его Бессмертные, одетые в красные балахоны.
Словно железные багровые клещи,
словно стальной неумолчный молот,
словно взрывная хлесткая пружина
отряды царевича Рудры сдавили, сжали, сбили и ошеломили
охрану махараджи Гупты.
Красные воины Рудры поднимались, карабкались, вбегали,
взлетали на крепостные стены,
валы, ворота и башни неприступной цитадели.
Словно огненный смерч високосного солнца,
словно кипящая лава взбешенного вулкана,
Бессмертные бежали, прыгали, летели
по плоским крышам желтых домов,
убивая всех и вся на своем пути.
В узких переулках запутанных окраин,
на широких площадях центральных дорог,
вокруг фонтанов, храмов, дворцов, бань,
внутри башен, домов, садов, монастырей,
в пыли, воде, огне, жаре,
в мареве стонов, в красном поту
загрохотал, зазвенел, задымился
и зашелся в криках рукопашный бой.
Люди с рычанием, с мечами и кинжалами
бросались друг на друга, рвали на части,
кружили, сплетались, катились по земле,
били в голову, грудь, живот,
били в четыре стороны света,
и вскоре в багровом тумане ненависти,
в клубах-фонтанах жестокости
смешались крики, лошади, пламя,
горящие дворцы и бегущие коровы.
Лохматый, страшный, босой,
царевич Рудра мечом, кинжалом, диском,
руками, ногами, копьем рубил, колол, рассекал,
поражал своих врагов, вращаясь в воронке боя,
словно стремительный лесной пожар,
подгоняемый волнами июльского ветра.
Пламя разрушения бушевало в его глазах.
Бог войны Картикейя вселился в него.
Битва была его дыханием, бой был его плотью,
схватка – его прыжком вперед.
Рудра с двумя мечами железным тараном пробивался сквозь лес копий к западной стене, а вокруг него поднимался гул криков над площадью, где вода фонтанов стала красной и тяжелой.
Пот и кровь заливали глаза.
Хрип и хруст сливались в крик.
Звон и стон харкали кровью.
Удар и ужас рвали друг другу лица.
Через час города Чоли не стало.