Поругаться с мужем в собственный день рождения было для Миланы делом обычным. «Вот ведь, козёл душной, – сердито пнув ногой ни в чем не повинный ботинок супруга, подумала я, – пожалел для родной жены, которую обещал холить и лелеять! А так хотелось поиграть в „Ведьмы Аллинатари“. Гад такой, не дал денег на пополнение 3G-интернета, а вай фая у нас отродясь не водилось в свободном доступе. Блин, пашешь, пашешь на него круглый год двадцать четыре часа в сутки, и вот она благодарность! Ненавижу жадных скотов! Ну, я ещё отыграюсь! Такое настроение испортил, змей подколодный, кровосос недобитый»! – Я зашарила глазами в поисках того, что можно с наибольшим шумом расколотить о стену или пол. И тут моё сердце похолодело: муж, уходя на дежурство, прихватил с собой новенький планшет, купленный всего две недели назад, который честно пыталась отжать в личное пользование.
Гад подколодный работал по ночам посменно в самом крупном игровом клубе «Типичная бэфэгэшка». Мне туда вход был заказан. Этот паразит настрого запретил охране впускать меня даже в качестве клиента, после того как, абсолютно выпав из реальности, я вернулась домой с полностью опустошённой кредитной картой и со стойким запахом перегара на искусанных мною же до крови губах. Разговор после того, как слегка оклемалась, прошёл очень жёстко. Сергей, которого в нашей компании иначе как «Сырник» не величали за патологическую любовь к этому нехитрому блюду, предложил только два варианта развития событий на выбор: либо развод, либо лечение от игровой зависимости. Работать я не умела, да и, откровенно говоря, не сильно-то и стремилась.
Подумайте сами, как можно молодой красивой женщине днями сидеть в пыльном, занудном офисе, где какая-то неопрятная очкастая сучка с сальными волосами, забранными в неизменный пучок, будет изо дня в день выносить тебе мозг, тыча корявым пальцем с обгрызенным ногтем, вопить на всю Ивановскую: «Милана, с таким уровнем знаний, я не понимаю, как вы школу закончили». На что я, как по бумажке, отвечала, умильно хлопая ресничками: «Нина Петровна, так папочка исправно платил, мне и выдали приличный аттестат, а потом этот душной козёл спихнул меня с рук и больше знать не хочет, аргументируя это тем, что пусть теперь у мужа башка трещит от моих выходок и темпераментного характера».
К сожалению, разбить в нашей квартире было нечего: жалование Сырника не превышало двенадцати тысяч, а случайные приработки были даже не каждый месяц. Именно поэтому вся посуда у нас в доме была одноразовой за исключением стайки разнокалиберных пластиковых кружек, из которых мы пили всё от чая до водки. Как по мне, так никакой особой разницы, из какой миски есть, я не видела, хотя в детстве мамочка пыталась привить мне хорошие манеры, но потерпела сокрушительное фиаско. Залезть пальцем в соусник со свежей сметаной в начале обеда было делом нередким, а потом увлечённо его облизывать, хитро посматривая на мужа. Сырник обычно закатывал глаза и старался незаметно пнуть меня под столом. Его мои предки обожали и всегда ставили в пример, чем доводили меня до белого каления. Из-за чего я им однажды прямо заявила: «Вот и целуйтесь со своим Сырником сами»! На что мамочка, Эмма Владленовна, елейным голоском отпарировала: «Целоваться с ним теперь твоя прямая обязанность», – и, резко сменив тему, обратилась к зятю, – Сереженька, может быть ещё кофейку? У меня и слойки свежие есть».