Смоленская область, июнь 1941
Почтальонша тётя Шура уже который час скучала у окна, лениво отгоняя мух, когда её внимание внезапно привлёк шум на улице. Вытянув шею и прильнув к пыльному стеклу, она увидела участкового, который, несмотря на свой преклонный возраст, стремглав пронёсся по грязной улице, придерживая на ходу фуражку и распугивая зазевавшихся кур и неповоротливых уток, влетел в здание почты и, задыхаясь на бегу, прямо с порога зашептал:
– Шура, связь с городом, быстро, – не дожидаясь, пока сотрудница наконец сообразит, что от неё требуется, схватил трубку и сам крутанул ручку аппарата:
– Коммутатор? Девушка, срочно дайте Смоленск, дежурного НКВД.
– Говорит лейтенант Иванюта, участковый из деревни Богданово Колодези, – прокашлявшись, и громко, пытаясь перекричать сильный треск в телефонной трубке, продолжил, – тут у нас вот какое дело. Вчерась двое мальцов плот соорудили, поплыли по реке, да перевернулись. В общем, утопли. Ребята, что постарше, сегодня ныряли всё утро…
– Тела обнаружили? – едва расслышал Иванюта сквозь помехи на линии голос дежурного по городу.
– А? Не, мальцов не нашли пока. А наткнулись сперва на три сундука больших. На дне. Прямо под обрывом, видать, берег сильно подмыло. А в сундуках посуда серебряная царская и разные цацки золотые, каменья разноцветные, жемчуга. А рядом, метрах в десяти, нашли ещё два железных ящика, размером поболее. Тяжёлые. Еле на берег выволокли. Я дал команду в сельсовет всё свезти.
– Правильно. Распорядитесь выставить охрану и никого не подпускайте к ценностям.
– Дак я по этому поводу и звоню. Кого я часовым поставлю? У меня же в деревне, почитай, одни бабы остались. Разве их окаянных можно к таким побрякушкам подпускать? С их языками-то? Дак я и прошу: пришлите кого-нибудь, а то как бы чего ни вышло.
– Вас понял. Сигнал принят. Сегодня вечером из НКВД Смоленска к вам прибудет лейтенант Козлов с бойцами. Вместе с ними опишете ценности и передадите их в полном объёме нашим сотрудникам для доставки в Смоленский банк. Обязательно возьмите с них расписку в получении ценностей. Всё поняли? Ждите.
Смоленская область, июль 1999
Под верхним слоем рыхлой почвы пошла глина, спрессованная временем почти до каменного состояния. Лопата уже не срезала, а с трудом ковыряла грунт.
– Наташка, брось это дело, темнеет уже. Ничего там нет. Слишком глубоко берёшь, – стоял на своём Мишка.
– А я говорю – есть, миноискатель пищит, как потерпевший, – я встала с колен и бросила сапёрную лопатку под ноги:
– Всё, перекур, – и, откинув со лба мокрую прядь, вытащила сигареты.
– Упрямая ты, – в сердцах пробормотал Мишка, – видишь же, что грунт последние лет сто не тревожили.
– Не знаю, посмотрим, – я щелчком отправила недокуренную сигарету в ближайшие заросли малины и снова взялась за лопату.
Глина закончилась, пошёл чистый песок, лопата наконец царапнула что-то железное. На поверхности грунта сразу появились характерные рыжие следы ржавчины. Я выразительно посмотрела на Мишку и стала осторожно углубляться в почву, теперь торопиться было нельзя. Очистив довольно большой металлический предмет со всех сторон, подковырнула лопатой и, поддев как рычагом, не без труда вывернула железяку на поверхность.