Читать Завтра нас похоронят

Это была ночь перед Рождеством 19** года. Самый конец ночи. Помню, утром я спустилась в гостиную к елке, чтобы подсмотреть, съел ли Санта печенье и не забыл ли о моих подарках. Часы показывали 6:30 – я всегда вставала примерно в это время, а мои мама и папа – еще раньше. Им очень нравилось встречать рассвет, а особенно – зимний, но зимой он наступал позже. В нашей семье любили зиму, да и в городе ее любили. Это теперь она вызывает только страх.

В каникулы мама давала мне поспать и подольше, но в то утро я не могла долго оставаться в кровати: чувство радостного предвкушения буквально выпихивало меня из-под теплого пледа. Наверно, его можно было бы даже назвать рождественским, я его хорошо знала – это постукивание сердца и какую-то щекотку под коленками. С этим чувством вскакиваешь с постели и бежишь по ступенькам вниз, громко топая и оповещая всех, что ты уже проснулась и… И ждешь чуда. Ведь я совсем не знала, какой «подарок» ждал меня внизу.

В доме пахло индейкой и было очень светло. Мама лежала в кухне, а отец – на улице, со снегоуборочной лопатой в окоченевшей руке. Они выглядели совсем как обычно… Просто умерли. Мама даже была еще теплой из-за того, что отец успел натопить камин, чтобы я не замерзла, – он всегда так делал по утрам. Я звала их. Кричала. Потом звонила в полицию и слушала длинные гудки. Потом бежала в участок. Чтобы и там увидеть двух мертвецов в синей форме. Ночных дежурных, наверно. Они тоже еще не остыли.

С тех пор я ненавижу запах любой жареной птицы. Ненавижу до спазмов в животе, до рвоты. А еще с тех пор у меня нет дома.

Конечно, люди из правительства пытались справиться с этим. Иначе как это случившееся тогда никто не называл. Просто они осознали все довольно поздно. Да и самих их к тому моменту осталось не так много: у большинства тоже были дети. Дети, из-за которых они умерли. В ту же ночь.

Подозревали множество разных вещей – эпидемии, нашествие инопланетян, заговор вражеского режима – тогда ведь все и на всех уголках шептались о красных… Уже на второй день все трупы были вывезены, а расследование – начато. Правда, оно длится до сих пор.

Умерли мамы, папы, дедушки, бабушки и даже приемные родители. Умерли содержатели детских приютов. Умерли многие учителя в школах. Это не захватило только самые окраины, откуда люди сразу начали уезжать, едва увидев первые заметки в газетах. И многим удалось убежать, а потом закрыли границу. Навсегда.

Ближе к центру в живых остались лишь взрослые, у которых вообще не было детей, и мы, у кого не стало родителей… Еще небольшое число одиноких стариков. Совсем небольшое, ведь наша страна была такой благополучной…

Взрослые не сразу проследили эту связь. Они не верили, что всему виной я и мне подобные. Люди из правительства, Госпожа Президент – ее тогда только-только выбрали – пытались сделать единственное, что было в их силах, – пристроить нас в новые семьи. И многие нас жалели, удочеряли, усыновляли. Никто ничего не заподозрил, пока спустя еще несколько месяцев не умерли все те, кто решился приютить нас. Моя новая мама тоже умерла. Она работала судьей и носила парик. Больше я почти ничего про нее не помню. Кажется, у нас была кошка.

После этого мы перестали быть детьми и на страницах газет постепенно превратились в «этих существ». Женщины стали прерывать беременности, мужчины – уходить из семей. Никто ведь не захочет жить с монстром, из-за которого умрет… да?