⇚ На страницу книги

Читать Эй, вы, евреи, мацу купили?

Шрифт
Интервал

© Зиновий Коган, текст

© ООО «Издательство АСТ»

* * *

Мацеле-Цурес

Накануне пэсах и визита Никсона в Москву не вовремя скончался хозяин синагоги Левин.

– Позор! – куратор по делам религии Князев делал бровями птичку. – Каплун, твою мать, за три дня сделай себе нового раввина!

Крепыш Каплун с орденской планкой – хромой вояка – почувствовал себя перед атакой в окопе, из которого не хочется вылезать.

– А шо я?

– Ты председатель!

Прозвучало как «Предатель».

В рождественские морозы, с колядками одновременно, начальство синагоги потихоньку приступало к сбору денег у еврейских богачей, конечно, на мацу. На лист мацы собирали, как на самолет. Но евреи на маце не улетали. А деньги и волнения доконали Левина. Такие дела.

Раввином синагоги назначили гардеробщика дворца культуры ЗИЛа бородатого толстяка Фишмана – пошили ему черный лапсердак, напялили кастрюльную ермолку. О, готово!

Самолет с Никсоном еще только летел над океаном, а туристы осмелели – раздавали посылки с кошер в синагоге.

– Дай пару долларов.

– Передай письмо.

– Евреи, контакты с иностранцами запрещены! – набрасывался Каплун на соплеменников. – А ты вот, кто такой?

– Я Мойша, сын Гитл, – сказал американец.

– Что у тебя в свертке?

– Копченое мясо, вино, маца – шмура, сыр, шоколад, растворимые супы.

– Дай сюда этот сверток! – велел Каплун. – А вы что встали?! Идите молитесь! И быстро домой, уничтожать хамец – хлеб, муку и всякое такое. Пучеглазый, я к тебе обращаюсь, а то не доживешь до следующего пэсах, иди – иди, шлемазл. А ты Мойша, сын Гитл, американский шпион, получи в награду от Всевышнего здоровье, парносу и долголетие – в радости и достатке. Все! Все расходятся, митинг окончен или синагогу закроют к чертовой матери!


Солнце наследило одуванчиками в траве. Редкий пэсах без снега в Москве, но ведь бывает! Тощая ребецен Доба в черном платье и парике писала химическим карандашом номер очереди за мацой над номером смерти бывшему узнику гетто.

– Есть надежда?

Воплощение «Казней египетских» усмехнулась:

– Шрайбт нумер! Тойзенд зиксцикс…

Толкали со всех сторон – каждый наводил порядок.

– Чтоб вы сгорели! – трепыхался в центре Фишман, рыжий и потный – шаровая молния.

Ну и приход достался от покойного Левина – ветераны, инвалиды, понаехавшие из подмосковья, подаванты, отъежанты, диссиденты-сионисты… Чемоданы уже упакованы. Просто нет слов. Чья-то грудь легла ему на лицо.

– Хелпт мир! – Фишман на женской груди, как арбуз на тарелке.

Но кто его услышит? Разве вон тот – излом бровей, орлиный взгляд и ермолка лихо сбита на ухо. Это Каплун.

– Некейва, отпусти раввина! – он-таки оттащил несчастного Фишмана за красную взлохмаченную бороду от сдобных цицек, не в пэсах будет сказано.

Каплун взметнул костыль, как посохом Моисей перед Исходом.

– Ну, за мацой, евреи, становись!

Потняки пихали грудастых евреек и двигались за «командиром».

– Нумер айн, босяки! – и огрел костылем очкастого счастливца, как благословил.

Фишмана донимали интеллигенты.

– Рабби, кто главнее – Моисей или Аарон?

– Где? – Фишман вздохнул полной грудью, свел лохматые брови к носу. – Где ты их, сволочь, видел!? Сойди с моей ноги!

На лестнице курили отъежанты.

– Ничего не берите. Там все есть.

– На каждом углу – холодильник.