Читать Аномальная зона

© Александр Филиппов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Тихо утром в тайге. Верхушки сосен застыли недвижно, нежась под ласковым прощально сентябрьским солнышком, а у комлей стволов, покрытых клочьями мха, еще сумрачно, зябко от остывшей за ночь земли.

Старшина Паламарчук поежился, поднял воротник порыжевшей от времени шинелёшки, нахлобучил по самые уши синюю фуражку с темно-красным околышем, увенчанную тонким пучком веточек с желто-багряными листьями клена за ремешком – для маскировки, и осторожно придерживая винтовку, повернулся на левый бок.

До смены поста оставалось еще два особенно тягучих от однообразия и усталости часа. Но это немного, если учесть, что почти неподвижно на охапке примятого лапника он пролежал всю ночь. А сколько таких ночей, жарких летом, звенящих от густого облака гнуса, и трескуче-морозных, сковывающих лютым холодом проледеневшее заснеженное пространство зимой, провел он за двадцать лет службы в «секретах»! И все-таки каждый раз, когда заместитель начальника лагеря по режимно-оперативной работе подполковник Иванюта зачитывал приказ о назначении в наряд, сердце старшины Паламарчука начинало стучать чаще, а чисто выскобленные трофейной, оставшейся от дедушки золингеновской бритвой щеки пламенели от гордости.

И то! Вот уже два десятка лет по заведенному исстари порядку – через двое суток на третьи – ему доверяли охрану самого ответственного рубежа – дальних подступов к лагерю.

А это совсем не то, что заступать в караул на вышку, сторожа периметр зоны. Там – основные заграждения, крепкий деревянный забор, густо увитый «егозой» и колючей проволокой, с «запреткой», освещенной лампами и прожекторами, где в случае учебной тревоги или, не приведи бог, реальной попытки побега с режимного объекта срабатывает сигнализация, взвывает истошно сирена и из караульного помещения на поддержку часовому, грохоча коваными сапогами, выскакивает с автоматами наизготовку тревожная группа.

Нет! Здесь, на внешних рубежах лагеря, все иначе. И в случае чего рассчитывать приходится только на себя. Опергруппа если и прибудет на помощь, то лишь только после начала стрельбы. И то, поспешая, окажется здесь не ранее чем через тридцать минут. А до того времени, как велит новая редакция устава караульной службы, постовому надлежит держаться самому, решительно отражая нападение противника огнем, штыком и прикладом. Даже связь не работает – был раньше полевой телефон, замаскированный в дупле дерева, но, видно, у аппарата потроха с годами от сырости проржавели и сдохли, а новый где взять во вражеском окружении? Ракету сигнальную в небо пулять тоже бесполезно. Нет его практически здесь, неба, в тайге, все кронами елей затянуто, хоть обсветись – из лагеря не увидят.

Ветераны-чекисты рассказывают, что раньше в дальних «секретах» по трое дежурили, с собаками, но тогда и вохры в поселке было – каждый второй. Но теперь большинство населения – из «быков»-расконвойников да вольняшек, а потомственных чекистов раз-два и обчёлся. И он, старшина Паламарчук, один из них. Кому ж, как не ему, доверить такой важнейший участок!

Подполковник Иванюта, в ту пору еще капитан, двадцать лет назад впервые назначая молодого бойца Толю Паламарчука в секрет, сказал: «Ты, парень, у нас конвойник, самых чистых кровей, чья родословная еще от соловецкой вохры идет, на таких, как ты, надежда у нас особая, но и спрос с тебя, конечно, особый!»