Читать Ересиарх всея Руси
Шрифт
Интервал
«Помилуй, Боже, и спаси!..»
Помилуй, Боже, и спаси!
Перед Тобою обнаженный
на стыд и слезы осужденный
Ересиарх Всея Руси.
И полудённый неба плач
потряс светлейшее светило:
я резал напрочь, точно врач,
то, что вчера душою было.
Уплыло каплей по стеклу,
упало образом в примете,
кружилось вальсом на балу
анти-Господнее столетье.
А я смеялся и плясал,
и богохульствовал без меры.
И вот я тот, кем смел и стал —
священномученик Химеры.
Не дух, не зверь, не человек,
не изгонённый, но изгнанник.
И очарованный вовек,
рождённый Русью, Божий странник.
Унылый дождик моросит.
А я, как Бог, преображенный,
стихи читаю прокаженным
Ересиарх Всея Руси.
«Моя туманная и нежная…»
Моя туманная и нежная,
исполосована бичами,
не согрешившая, но грешная,
совсем с неженскими плечами
невыбираемая Родина —
печально-сказочная Русь —
я твой герой и твой юродивый,
твой Пересвет и Златоуст,
и нескончаемое пение
весёлых лип и сонных трав,
и новое стихотворение,
в котором твой полынный нрав
моё грядущее и прошлое,
как повилику закрутил.
Но за меня, моя хорошая,
прости, кого я не простил.
Ты вся в рябиновом пожарище,
и знаком вечного огня
в ночи, за облаком блуждающей,
благослови на жизнь меня.
«Эти огненно-снежные волосы…»
Эти огненно-снежные волосы
разжигают вселенский пожар,
и планету от полюса к полюсу
сотрясает подземный удар.
Знак огня:
пепел в небе качается
на луне, оставляя следы.
Не пойму, как же он сочетается
с разделительным знаком воды?
От беды, как известно, не спрячешься —
пусть артачится снег за окном,
пусть в огне саламандра маячится,
пусть в углу улыбается гном.
Эта огненно-снежная женщина
то ли счастье, а то ли беда…
Но от полюса к полюсу – трещина,
но от сердца до сердца – вода.
«Что сказать мне о белом дне…»
Любимой жене Ксении
Что сказать мне о белом дне,
белом городе и цветах,
где ты думаешь обо мне,
где все мысли наводят страх?
Ты не бойся так за меня!
Ведь бояться – не значит жить.
Не старайся клочок огня
в белом городе сторожить.
Если я для тебя горю,
значит, Богом так суждено,
и в каком-то другом раю
это счастье нам не дано.
Значит, будем любить всерьёз
белый город и нашу жизнь.
И не надо горючих слёз
под наплывами дешевизн.
А когда я лечу во сне,
белый город разгонит мрак.
Ты ведь тоже приснилась мне,
и от сна не уйти никак.
«Если б знал, когда упасть…»
Если б знал, когда упасть
мне планирует рогатый,
обломал рога бы всласть
я ему – ведь это свято!
Дождь стекает по стеклу:
всюду драки, всюду слёзы,
и по мирному теплу
тихо плачут две мимозы.
Солнце прячет жаркий лик
в хмарь теней, в лоскут страданий,
лишь бы снова не возник
тонкий луч воспоминаний
о веселье, о былье!..
Но летая над страною,
вижу копоть в полынье
от советского застоя
и от будущих продаж
несломившейся России.
Я поэт! И мой кураж —
Быть предтечею Мессии.
Но занозой под ногтём
наша жизнь, как неудача.
А небесный окоём
как столовка для раздачи
манны, хлеба и вина,
и каких-нибудь секс-шоу.
Русь разбита, сметена
лишь одним поганым словом
расплодившимся теперь
как чума, как паутина.
Распахнули в небыль дверь,
остальное всё – рутина!
Гильотина ждёт меня
от нерусского престола,
или сполохи огня,
чтоб успел исполнить соло?
Много надо мне любви!
Много песен и страданий!
Стану храмом на крови
и творцом воспоминаний.
Помни Родину… Твою мать
1.
Похмелилась, оклемалась
многодетная страна —