Читать Бесконечное море

Шрифт

Интервал

Издательство АЗБУКА®

* * *

Рик Янси – уроженец Флориды, филолог по образованию и налоговый инспектор с десятилетним стажем. А также автор нескольких романов для взрослых, автобиографии «Откровения сборщика налогов» («Confessions of а Tax Collector») и рассчитанных на юную аудиторию популярных циклов об Альфреде Кроппе и о монстрологе. Он удостоен ряда престижных литературных премий. Когда Рик не пишет книги, не думает о книгах, не разъезжает по стране ради обсуждения книг, он охотно уделяет время семье.

Душевный и яростный эпос, полный великого героизма и столь же великих сюрпризов… Сильная книга и по мнению критики, и по мнению читателей.

Booklist

Фантастико-приключенческий эпос о нашествии грозных пришельцев. Гарантируется прочтение в один присест.

Bookseller

Замечательный роман! Его ни в коем случае нельзя упустить из виду. Захватывающая история выживания с элементами романтики, хоррора и антиутопии.

Wall Street Journal

Пшеница

Урожая не будет.

Весенние дожди пробудили спящие побеги, маленькие ростки выстрелили из влажной земли, поднялись и потянулись, как люди после долгого сна. Весна дала дорогу лету, ярко-зеленые стебли потемнели, стали темно-желтыми, а потом золотисто-коричневыми. Башни густых клубящихся облаков приносили дождь, в поселившихся под куполом неба бесконечных сумерках поблескивали коричневые стебли. Пшеница росла, спелые колосья сгибались под ветром прерий. Это было похоже на колышущийся занавес, на бескрайнее волнующееся море, которое тянулось до самого горизонта.

Когда пришло время жатвы, не осталось ни одного фермера, который сорвал бы колос со стебля, растер его в своих мозолистых ладонях и сдул с зерен чешуйки. Не было жнеца, который пожевал бы зерна и почувствовал, как их тонкая шкурка трескается у него на зубах. Фермер умер от чумы, его уцелевшие родные бежали в ближайший город, где их, как и миллионы других, настигла и уничтожила Третья волна. Теперь старый дом фермера, построенный еще его дедом, превратился в необитаемый остров в бесконечном коричневом море. Дни становились короче, ночи холоднее, и пшеница потрескивала на сухом ветру.

Она пережила град и молнии летних ливней, но шансов спастись от холода у нее не было. Когда беглецы нашли убежище в этом старом доме, колосья уже погибли под жестокими ударами заморозков.

Пятеро мужчин и две женщины, которые еще в канун посевной страды не были знакомы друг с другом, пришли к негласному уговору, что самый слабый из них важнее, чем все они, вместе взятые.

Мужчины, сменяя друг друга, дежурили на веранде. Днем безоблачное небо было похоже на ярко-голубое зеркало, солнце скользило по нему к закату и подсвечивало тускло-коричневую пшеницу мерцающим золотистым светом. Ночи наступали резко, – казалось, кто-то просто со злостью захлопывает дверь и в тот же момент сияние звезд перекрашивает золотисто-коричневые поля в серебряный цвет.

Механизированный мир умер. Землетрясения и цунами уничтожили побережье. Чума поглотила миллионы.

Люди на веранде старого фермерского дома смотрели на пшеницу и думали о том, что ждет их дальше.

После полудня стоявший на посту мужчина увидел, как черная полоса рассекает мертвое пшеничное море, и понял: кто-то или что-то движется к старому фермерскому дому. Он окликнул тех, кто был в комнате. Одна из женщин вышла к нему на веранду. Вместе они смотрели, как высокие злаки исчезают в коричневой стихии, будто сама земля всасывает их в себя. Кто бы или что бы ни приближалось к людям, его не было видно над стеблями. Мужчина спустился с крыльца и направил винтовку в сторону поля. Женщина на веранде замерла. Все остальные в доме приникли к окнам. Они молчали. Ждали, когда раздвинутся колосья.