Читать Приговоренные к войне

И упала повелительно рука тысячника первой ударной тысячи, срывая с места конную лаву. И оказалось, что есть в степи нечто пострашнее безжалостного, съедающего тела по чуть-чуть зноя, – кровожадная ярость кочевников, не сумевших поделить бескрайнее место под солнцем.

Алексий Ганимедянин, летописец, XXII век н. э.

[1]

…в эту ночь Хасанбек так и не сумел заснуть. Темник Чингисхана сидел на траве, скрестив ноги, и неотрывно смотрел на пламя костра. Что видел он? Спроси – не ответит.

Давно прошли молодые годы, когда мечталось удалому оролуку о многом… В подрагивающем пламени лагерных костров, разжигаемых ночами, во время бесчисленных военных переходов, его воображение рисовало объятые огнём города врагов.

В игре огненных языков чудились манящие к себе женщины-инородки, тучные стада лошадей и скота, драгоценности, сокрытые в мареве распростёршихся впереди степей. Земли, не завоёванные ещё, но – обречённо ожидающие, дабы разделить участь покорённых, оставленных позади.

Однажды и навсегда, бесповоротно ступил он на военную тропу. Как-то летним рассветом ушёл из родного улуса, чтобы больше уже никогда не вернуться надолго. Лишь изредка навещал он край, где родился…

Давно уж нет юного оролука^>* Хасана. Растворился во времени. Выветрился по частицам. И превратился с годами в Хасанбека. Не витязем-одиночкой судилось ему стать, а непобедимым полководцем, слава о котором не разлеталась далеко лишь потому, что пребывал он в тени нетленного имени Чингисхана, потрясшего Вселенную.

Командиру ханской гвардии виделось в огне костров совершенно иное…

Вчера, например, представлялось Хасанбеку, как входит он в это пламя, нежданно взметнувшееся до небес. Входит, очищается от налипшей за все прошедшие годы скверны, и становится бесплотным. Взлетает над бескрайней равниной и парит. Парит. Парит… Бесконечно. Невесомо, как облако. Плывёт над родной степью, различая знакомые фигурки.

Вот мама. Кричит вслед ему – малышу, что бежит вдогонку за барашком… Вот сам малыш, совершенно уверенный, что он уже багатур…^>* Вот стоит на пригорке ненаглядная жена Алталун, приложив ладонь к глазам, высматривает его из затянувшегося похода… И вот – тузят друг друга Усун и Джалаир, два маленьких сына-увальня…

Промелькнуло перед взором. Угасло. И снова вспыхнуло, но уже пламенем костра.

А сегодня, должно быть, привиделся ему в колышущемся пламени образ Вечности. Как огонь, она столь же неотступна, властна и всё сжигает. Никогда не останавливается… Огонь не способен лежать и стоять, ему дано только движение. Если пламя не будет двигаться, окончит свой Поход – оно просто перестанет быть. Так и Вселенная.

«Эй, что это вы себе возомнили, дерзкие человечки-однодневки? Вечный Поход?! Уподобиться мне? Ой, не смешите! Но уж, коль надумали всерьёз – идите скорей сюда, в мои объятия, обниму вас жарко-прежарко, да смахну после ваш пепел…»

Малая доля времени отмерена человеческой жизни, да… Но сколько же минуло всего, сколько событий произошло за последние месяцы! Уже и нойона^>* Хасанбека, прежнего темника,^>* не было… Остался где-то там, нахлёстывает испуганного коня пред Облачными Вратами. Ещё не ведая, что сыщет за ними.

И не изводит его покуда противоборство белого и чёрного зверей внутри собственного естества. И не догадывается он даже, какова на самом-то деле она – земля воистину ЧУЖАЯ.