Читать Как говорить правильно и без стеснения

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Публичное выступление является самым распространенным и наглядным проявлением искусства, потому что оно представляет собой искусство слов – слов, выступающих в качестве облачения мыслей, формы идей, чистого голоса природы и духа, легких, как воздух, и переливчатых, как бабочка, прозрачных, как газовая ткань, и звонких, как бронза; слов, шепчущих, как прибрежный бриз, и грохочущих, как пушки, журчащих, как ручей, и ревущих, как шторм; слов, притягивающих как магнитом и вспыхивающих подобно молниям, режущих, как меч, и сокрушающих, как удар палицей; сверкающих, как бриллиант в солнечных лучах, и величественных, как огонь; слов, являющих собой величие архитектуры, очертания скульптуры, краски живописного полотна, ритм поэзии; слов, которые благодаря их красоте и богатству, изяществу и роскоши провозглашают публичную речь царицей всех искусств, а оратора – царем художников!

Элвис Мендес

Пожалуй, это самое мужественное и дерзкое деяние за всю мою писательскую карьеру: полностью переписать книгу «Как говорить правильно и без стеснения». Потом вы поймете, что я имею в виду. Несколько дней назад я вспоминал время, когда писал эту – первую свою – книгу. Я размышлял о трудностях, с которыми сталкивался при написании буквально каждой страницы. Ведь только на самую первую я потратил больше месяца.

Всякий раз перечитывая ее, я находил все новые ошибки. Это могли быть повторы слов, или неверная запятая, или незаконченная фраза. Поэтому я вырывал страницу, комкал ее и снова принимался за дело. Слишком педантично? Возможно, но, если говорить честно, все это объяснялось моей тогдашней писательской некомпетентностью. И процесс длился, слово за словом, фраза за фразой, глава за главой – пока, наконец, через девять лет я не дошел до конца. Как внимательно я выбирал примеры! Я менял их бесконечное множество раз, потому что всегда полагал, что смогу найти более наглядную иллюстрацию для концепции, которую только что обсуждал. Едва закончив очередную главу, я отправлялся к своему дорогому другу и учителю португальского языка, безвременно ушедшему Луису де Оливейра. Он терпеливо изучал каждую страницу, не делая никаких замечаний, и лишь время от времени приподнимал бровь. Закончив чтение, он клал страницы на стол в центре гостиной, откидывался на спинку кресла и говорил то, что мне больше всего хотелось услышать: «Очень хорошо, Полито. Но ваш почерк становится все хуже и хуже». Он был прав, потому что я не пользовался пишущей машинкой, все было написано моими трудноразличимыми каракулями, а в то время мы даже вообразить себе не могли появления компьютеров. Когда я собирался уходить, де Оливейра предупреждал меня, что должен будет внимательно просмотреть рукопись и позже выскажет свои замечания. Иногда текст возвращался ко мне, пестрящий пометками, в которых были самые разные рекомендации и советы. В другие разы никаких изменений вносить не требовалось. Затраченные усилия стоили того, потому что книга получилась такой, какой мне хотелось. А потом началась битва за ее публикацию.