25 июня 1941-го сформированная в Горьковской области 137-я стрелковая дивизия – одна из лучших в Красной Армии – выехала на Западный фронт и вскоре, под Могилевом, вступила в бой против наиболее сильной группировки Вермахта, 2-й танковой группы Г. Гудериана.
Два окружения за лето… Дивизия, теряя людей, с упорными боями отошла на восток, но наконец-то встает в оборону у города Трубчевска. Казалось бы, позади самые тяжелые дни войны. Но 30 сентября начинается генеральное наступление Вермахта. Дивизия опять попадает в окружение, на этот раз в брянских лесах. Вышли к своим в Елец всего 806 человек. Из 14 тысяч, выехавших на фронт…
Лейтенант Вольхин, капитан Шапошников, полковник Гришин, а с ними сотни бойцов и командиров пробиваются из окружения под Брянском, стоят насмерть на берегу реки Красивая Меча, на самом краешке Куликова поля. Наконец, дивизия переходит в наступление, зимними полями идет на Мценск. Каждый день война забирает сотни жизней… У каждого солдата была своя судьба, и до Победы было еще далеко.
Нас пули с тобою пока еще милуют…
Вечером 28 августа полковники Гришин и Яманов, прихватив с собой капитана Шапошникова, выехали на совещание в штаб 3-й армии генерала Крейзера, куда теперь перешла дивизия после выхода из окружения.
– Товарищи, – обратился к собравшимся командирам генерал Крейзер, – ввожу в обстановку. Армия вошла в состав Брянского фронта, командующий генерал-лейтенант Еременко. Задача армии – прикрыть брянское направление с юго-запада. Перед нами по-прежнему вторая танковая группа Гудериана…
– Шестнадцать дивизий в составе фронта, а фронт – двести тридцать километров, – услышал Шапошников шепот слева, говорил незнакомый полковник своему соседу, – да и дивизии-то в основном номера, свежих всего три-четыре…
Шапошников вспомнил, как перед началом совещания видел карту приехавшего в армию начальника главпура Красной Армии Мехлиса. Трубчевск на ней был обведен красным кругом, рядом стояли крупные цифры – 137 СД. На карте их дивизия выглядела внушительно. «Если бы так было и на самом деле… Неужели он не знает нашего истинного состояния? – думал Шапошников. – Ведь на самом деле мы почти голые – одни винтовки…» Если бы знали в штабе фронта, что на самом деле в 137-й дивизии один полк, в этом полку – один батальон, а в батальоне – боеспособна одна рота…
Дивизия полковника Гришина получила подтверждение приказа оборонять Трубчевск. Фронт был впереди, в семидесяти километрах, на Судости. Но фронт «в нитку», там уже шли тяжелейшие бои, и немцев можно было ждать в ближайшее время.
И в тот же день, 28 августа, поздно вечером, едва вернувшись в свой полк, Шапошников узнал, что немцы еще утром форсировали реку Судость, оборонявшаяся там Ивановская дивизия не выдержала удара и начала отходить к Трубчевску.
«Ну, вот и отдохнули, называется, завтра и нам предстоит…» – понял капитан Шапошников.
Рано утром его поднял капитан Тихон Филимонов, новый начальник штаба, но старый приятель по службе еще в довоенное время.
– Пополнение, Александр Васильевич. Четыреста человек! И кто – сибиряки!
Шапошников искренне обрадовался, но оказалось – рановато: половину пополнения по записке Яманова тут же увели к Михееву, у него людей было совсем ничего. «И зачем так? – обескураженно думал Шапошников. – Имели бы хоть один полк, но более-менее, а теперь будет два, но оба слабых».