* * *
Темный больничный коридор был пуст. Естественно, три часа ночи. Врач остановился перед большим, в полстены, стеклом и посмотрел в палату. Спят. Вот и хорошо, вот и пусть спят. Он бесшумно двинулся дальше, к самому последнему боксу. На душе было гадко. Он никогда не относился с особым уважением к клятве Гиппократа, как и ко всем прочим клятвам, искренне считая их ритуальной бессмыслицей. Но до сих пор, нарушая по мелочам, в целом удавалось держаться, если не в границах врачебной этики, то, хотя бы, в рамках собственных понятий о приличиях. Ну, и Уголовного Кодекса, естественно. А сейчас придется их переступить, сделать шаг, который раз и навсегда превратит его в преступника. И не жилось ведь спокойно этой дуре! Нет, нынешние свободные времена баб окончательно испортили. Сидела бы она дома, смотрела за своими кастрюлями, вместо того, чтобы лезть в чужие дела – всем было бы лучше. А теперь…
Около ее бокса врач снова остановился. Всплыло откуда-то из подсознания: «грех на душу».
«Вот именно, эта кошелка своим любопытством людям жизнь портит, а мне теперь грех на душу брать. Черт, надо же, как противно. Я же не киллер какой-нибудь, у меня совсем другая профессия. Я привык лечить людей а не… Ладно, хватит об этом думать. Решение принято, теперь надо дело делать. И потом, эта женщина все равно не выживет. Она вообще, должна была умереть еще несколько часов назад, это чистая случайность, что ей удалось спастись. Пусть Господь подарил ей эти несколько часов жизни, конечный результат не изменится. Даже если я откажусь, если сейчас повернусь и уйду, все равно ничего не изменится. Те, кому она перешла дорогу, сумеют найти другого человека и другой способ. Еще несколько часов, еще день, даже два – все равно, живой из больницы она не выйдет. Просто обещанные деньги получит кто-то другой. И еще неизвестно, что они с этой женщиной сотворят! А я, по крайней мере, сделаю все аккуратно, она даже и не заметит ничего.»
Врач осторожно потянул на себя дверную ручку и вошел в бокс. Женщина тут же открыла глаза и улыбнулась. Он, немного напряженно, улыбнулся в ответ, сделал пару шагов и присел на стул, стоящий у кровати. Негромко, участливо, спросил:
– Ну как? Болит?
– Болит, – тихо ответил она. – Не очень сильно, терпеть можно. Вот только заснуть не получается.
– Ну, зачем же терпеть. Сейчас я вам обезболивающее уколю и сразу станет лучше. Заснете, вам надо спать побольше, силы восстанавливать. Давайте руку, я вам внутривенно, чтобы быстрее подействовало.
Она послушно протянула руку и зажмурилась, объяснив совсем по-детски:
– Боюсь уколов. Не могу видеть, как иголка кожу протыкает.
Врач был почти благодарен ей за это. Теперь он вполне мог представить себе, что перед ним и не человек вовсе, а всего лишь манекен. Дальше все действия привычные, чисто механические. Мазнуть по коже проспиртованной ваткой, взять подготовленный шприц… вены просто идеальные, никаких проблем… ввести лекарство… снова прижать ватку…
– Теперь зажмите, согните локоть. Вот и все.
– Спасибо большое, – женщина снова улыбалась, доверчиво глядя на него.
Врач судорожно вздохнул, тоже попытался растянуть губы. Все-таки, когда она не смотрела, было намного легче.