Моему отцу, моим Учителям и коллегам посвящается.
Прошедшее дает цену и указывает место настоящему, определяя дорогу для будущего.
(Эпиграф журнала «Русский архив», издававшегося с 1858 по 1917 год).
Переосмысление исторического прошлого – это закономерный процесс, обусловленный целым рядом обстоятельств.
С одной стороны, это – естественная смена поколений и эволюция исторической памяти. С другой стороны, – это интерпретация исторического опыта, достаточно часто – политизированная, отчего рождается и распространяется историческая мифология, отвечающая сиюминутным, конъюнктурным потребностям и интересам тех или иных субъектов исторических процессов. Ибо, как известно, в политике ложь и правда несут одинаковую функциональную и смысловую нагрузку; и убедительнее выглядит далеко не тот, на чьей стороне правда, а тот, кто больше всего претендует на знание подлинной правды.
А еще это – знакомство с новыми документами, содержащими факты, входящие в противоречие и опровергающие насаждаемые коньюктурные мифы и стереотипы.
Применительно к истории Комитета государственной безопасности СССР (13 марта 1954 – 22 октября 1991), являющейся неотъемлемой частью социально-политической истории ХХ века, этот процесс познания логики и закономерностей происходивших событий, имеет и еще целый ряд особенностей.
Глубоко образно сказал об этом тридцатилетний журналист А.Г. Хинштейн, бывший непосредственным очевидцем «антикомитетской» истерии 1990-1991 годов и с горечью написавший:
«Мы сами довели свои спецслужбы до ручки… Ходили на митинги и шествия, трясли плакатами «Долой КГБ!», требуя суда над всеми, кто служил в органах… Что посеяли, то и пожали. Хотели избавиться от КГБ? Избавились.
Надо иметь мужество признать: мы сами, собственными руками уничтожили и развалили спецслужбы – некогда лучшие в мире».
Из уважения к правде жизни, позволю все же подправить коллегу-журналиста: если под словом «мы» он имеет в виду современников, то это в какой-то степени справедливо, поскольку «мы отвечаем за все, что было при нас» (П. Нилин, повесть «Жестокость», 1956 г.).
И в то же время, лишь ничтожная горстка политических авантюристов знала подлинные смысл и назначение этих истеричных лживых пропагандистских кампаний, а остальные же, не шибко информированные и вдумчивые, граждане нужны им были лишь для создания видимости «массовки» разрывавшихся представлений.
А потом на это ведомство, продолжал А.Г. Хинштейн, «а что такое ведомство? – в первую очередь люди! – начали спускать всех собак, будто это они, контрразведчики 70-х-80-х были виновными в преступлениях сталинского режима!»[1].
«Ученым известно, писал бывший заместитель директора ЦРУ Рэй Клайн, что судьбы народов формируются комплексом трудно улавливаемых социальных, психологических и бюрократических сил. Обычные люди, чья жизнь – к худу ли, к добру ли – зависит от игры этих сил, редко понимают это, разве что смутно и весьма поверхностно. Одной из таких сил – с начала 40-х годов стала разведка»[2].
Если для чекистов было характерно системное видение и понимание угроз безопасности советского государства и общества, то ныне пишущим об этом журналистам свойственен легкомысленный,