Я действительно сумел вычислить заговор маршалов и командиров, использовавших для своих целей инженеров-вредителей и зарвавшихся авантюристов.
С конца 1970-х гг. я в инициативном порядке долгие часы просиживал в архивах Москвы и Ленинграда, как в больших государственных (архивы Артиллерийского музея и архив ВМФ в Ленинграде (Петербурге), Военно-историческом, Военном архиве, Архиве народного хозяйства в Москве), так и в ведомственных архивах и библиотеках различных организаций Москвы и Ленинграда, которые я не хотел бы перечислять, дабы не подводить людей, меня туда пустивших.
Искал ли я деяния «врагов народа»? Нет, конечно. Мне и мысли такой в голову не приходило. Я просто собирал материалы по истории отечественной и зарубежной военной техники для написания статей и чисто технических справочников.
Была ли моя работа плодотворной, судить не мне, а тем, кто знаком с «Энциклопедией отечественной артиллерии», «Энциклопедией отечественного ракетного оружия», монографиями «Отечественные минометы и реактивная артиллерия», «Оружие отечественного флота», «Бог войны Третьего рейха» и т. д. Перечислять их долго (свыше ста монографий), а интересующиеся могут справиться в Интернете.
В ходе работы в архивах я стал замечать удивительные вещи и фантастические по своей глупости проекты. С 1920 по 1938 г. для их реализации отпускались огромные средства, а результатом работ был ноль. В лучшем случае создавалось заведомо слабое оружие, устаревшее на момент принятия его на вооружение.
Важный военный историк поддел меня: мол, любой конструктор или ученый имеет право на ошибку. Святая правда! Но чтобы инженеры не разоряли армию и государство, во всех ведущих странах мира придумали три надежных фильтра, задерживавших принятие на вооружение малоэффективного или негодного вооружения.
Вообще-то говоря, существует и «нулевой» фильтр – это всевозможные НТК[1], комиссии и прочие организации, где изучается каждый проект и негодные отправляются в корзину.
Ну, предположим, проект был одобрен всеми комитетами и комиссиями. И вот завод изготавливает его опытный образец, который и попадает в первый фильтр – на заводские испытания. Обычно их проводили на заводском полигоне силами самих конструкторов и обслуги заводского полигона. После прохождения заводских испытаний конструкторы составляют отчет и направляют его военным: в ГБТУ, ГАУ[2] и т. д.
Там принимается решение направить опытный образец на полигонные испытания, доработать его на заводе или сдать на лом либо в музей.
Полигонные испытания отличаются от войсковых тем, что их проводят на войсковом полигоне силами высококвалифицированных специалистов полигона. Соответственно, конструкторы изделия к испытаниям не допускаются. Далее командование полигона составляет подробнейший отчет.
Ну вот, рассмотрев отчет, «наверху» решают направить его в третий фильтр – на войсковые испытания. Ой, сколько наших историков и журналистов сделали сенсационные открытия! Гитлер, мол, недооценил такой-то уникальный танк, который на испытаниях показал столь выдающиеся результаты. Ну а Сталин, так тот совсем лопух. Забраковал из-за своей безграмотности великолепные самолеты и пушки.
На самом деле историки-халтурщики не изволят уточнять, на каких испытаниях тот самолет или танк показал столь высокие характеристики. Увы, это были не войсковые, а чаще всего заводские испытания.