⇚ На страницу книги

Читать Год потопа

Шрифт

Интервал

Margaret Atwood

YEAR OF THE FLOOD

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency LLC.

* * *

Посвящается Грэму и Джесс

Сад

Я видел дивный райский сад,

Зеленый вертоград;

Там дивные плоды росли,

Бананы, виноград;

Привольно Божьим тварям там

И плавать, и летать,

Но ах! Погибли все они

И не придут опять.

И все деревья, что росли,

Давая нам плоды,

Теперь песком занесены,

И высохли пруды,

И птицы райские уже

Замолкли, не поют,

И рыбам в грязной той воде

Уж не найти приют.

Но не забудем мы тебя,

О дивный райский сад,

И вертоградари придут,

Тебя возобновят.[1]

Год потопа

Тоби

Год двадцать пятый, год потопа

Ранним утром Тоби поднимается на крышу – наблюдать восход. Она опирается на палку от щетки: лифт давно уже не работает, а задняя лестница склизкая от сырости, так что если Тоби поскользнется и упадет, подбирать ее будет некому.

Приходит первая волна зноя, и дымка поднимается из полосы деревьев, отделяющих Тоби от допотопного города. Слабо пахнет горелым – карамелью, смолой, протухшим жареным мясом, пепельно-сальным ароматом горелой помойки, сбрызнутой дождем. Брошенные башни вдали – словно кораллы древнего рифа: белесые, выцветшие, безжизненные.

Хотя какая-то жизнь еще сохранилась. Чирикают птички: воробьи, должно быть. Ясные, резкие голосишки – как гвоздем по стеклу; шум машин их больше не заглушает. Замечают ли сами птицы эту тишину, отсутствие моторов? А если да – стали ли они счастливей? Тоби понятия не имеет. В отличие от других вертоградарей – среди них попадались такие, с безумными глазами или наркоманы, – Тоби никогда не считала, что может разговаривать с птицами.

Солнце на востоке все ярче, оно окрашивает алым серо-голубую дымку над далеким океаном. Грифы, примостившись на электрических столбах, расправляют крылья, чтобы посушить их, – раскрываются, как черные зонтики. Один за другим они взмывают на восходящих воздушных течениях и по спирали поднимаются вверх. Если гриф камнем бросился вниз – значит, завидел падаль.

«Грифы – наши друзья, – учили когда-то вертоградари. – Они очищают землю. Они необходимы, они – посланные Господом черные ангелы плотского разложения. Представьте себе, как ужасно было бы, если бы не было смерти!»

«Интересно, верю ли я в это по-прежнему?» – думает Тоби.

Вблизи все выглядит иначе.

На крыше есть несколько ящиков с декоративными растениями, которые уже давно разрослись как попало, и несколько скамеек из пластмассы под дерево. Раньше был еще навес от солнца, для приемов с коктейлями, но его давно унесло ветром. Тоби садится на скамью и начинает рекогносцировку. Она подносит к глазам бинокль и ведет им слева направо. Дорожка, обсаженная люмирозами – они стали неопрятны, как облезлые щетки для волос, а сейчас их пурпурное свечение меркнет в крепнущем свете дня. Западные ворота, отделанные розовой солнечнокожей под штукатурку, за воротами – переплетение машин.

Цветочные клумбы, задушенные чертополохом и лопухами. Над ними порхают огромные аквамариновые мотыльки кудзу. Фонтаны – их чаши в форме раковин полны застоявшейся дождевой воды. Стоянка для машин – там брошена розовая тележка для гольфа и два розовых фургона с подмигивающим глазом, логотипом салона красоты «НоваТы». Дальше стоит еще один фургон, врезавшийся в дерево; раньше из окна свисала рука, теперь ее больше нет.