⇚ На страницу книги

Читать Шествие динозавров

Шрифт
Интервал

Глава первая

Этот архив подлежал уничтожению в ближайшие сорок восемь часов.

Войдя в него, я испытал жгучее желание уничтожить тех, кто отдал такой приказ. Причем не в сорок восемь часов, а немедленно. Вывести во двор, к кирпичной стенке и – из огнемета. Или собрать всех в один вагон, договориться с администрацией музея в Майданеке… нет, лучше с Бухенвальдом, у них там еще и специалисты не все вымерли… в принципе, и Саласпилс бы подошел, но там, кажется, не было газовых камер. Хорошо также побитие камнями, только не по иудейской (один большой со скалы на голову), а по исламской модели (много-много маленьких-ровненьких и со всех сторон) … Нет, человек я мирный и незлобивый, нужны радикальные средства, чтобы вывести меня из равновесия, но когда речь заходит об архивах, я становлюсь зверем. В такие минуты мне хочется выть, рычать и кусаться от осознания собственного бессилия.

Архивы – это одна из немногих реальных ценностей, что остались в моем мире. Последняя паутинная ниточка, соединяющая полоумное настоящее со светлым прошлым. Я заложил бы душу дьяволу за возможность отменить этот сволочной приказ, вывезти отсюда к себе домой, любым иным мыслимым и немыслимым способом уберечь эти сокровища. Бога я тоже просил – полгода тому назад, на пороге тихо склеившей ласты библиотеки, о которой не пожалел никто из власть предержащей мрази, а я жалел, потому что в этой библиотеке прошло мое детство, была она через дорогу от квартиры моих родителей, сюда можно было прийти после школы и в выходные, здесь я читал «Уральский следопыт» и «Вестник древней истории», здесь листал «Большую советскую энциклопедию» и вырезал безопасным лезвием голых негритянок из первого тома «Африки». Бог меня не услышал, и теперь там сберкасса… И дьявол, и бог оставались не более чем абстрактными нравственными категориями, апеллировать к которым можно было сколько заблагорассудится, но без особенного результата. Что высшим силам за дело до каких-то там архивов? Они там, у себя, и слов-то таких не знают. Хотя, конечно, говорят же – «небесная канцелярия». Но какие у ангелов могут быть архивы? Зачем?! Иное дело – я…

Мне стоило невероятных усилий вообще проникнуть сюда – до того, как приговор будет приведен в исполнение и все эти тонны пожелтевшей, отрухлявевшей, ломкой бумаги сгорят где-то на вонючей городской свалке. Мне стоило это еще и мзды в три червонца вахтеру, а подобная сумма по нашим гуманным законам уже толковалась как взятка и грозила обернуться несколькими годами труда во исправление, причем обоим участникам криминальной сделки. Ишь, чего удумали – архивы коммуниздить!.. Правда, информацию о злодеянии я извлек, как это водится, случайно – краем уха, в пельменной, и хотя бы это ничего мне не стоило.

Так или иначе, мне отпущено было два часа на разграбление и вынос такого количества бумаги, какое могло бы уместиться в двух немецких болоньевых сумках. Я стоял на пороге пыльного полуподвала, сильно напоминавшего морг, перед уходящими в темноту грубо сколоченными стеллажами. Это и был морг. Умершие документы, зверски убитые книги, приговоренная и казненная периодика. Чьи-то ненаписанные диссертации и монографии. Несостоявшиеся открытия. Невзорвавшиеся сенсации. Трупы истории нашей, никому не нужные, полуистлевшие, обреченно дожидавшиеся своего крематория.