Переход был похож на мгновенную смерть. Хотя, что мог сказать Вишена о смерти, ни разу не умерев? Но он почему-то верил, что смерть именно такова – мутнеет в глазах, пустота в груди, и – тьма…
Он очнулся в густой пахучей траве. Где-то вдалеке противно каркали вороны, словно насмехаясь над его слабостью.
Вишена приподнялся на руках и сел, машинально проверяя, при нем ли меч. Меч был на поясе, как обычно. Тогда он встал на затекшие непослушные ноги.
Солнце, красное не в меру, клонилось к далекому лесу, едва различимому на горизонте. Цепочка холмов перечеркивала равнину, похожую на мохнатый стол – трава буйно росла везде, куда ни глянь.
Повернувшись к солнцу спиной Вишена увидел замок. Белый, с высокими островерхими башнями, ясно различимый на фоне вечернего неба.
Силы быстро возвращались; это Вишену обрадовало. Он с удивлением оглядел себя – плечи покрывал чей-то белоснежный плащ.
– Ишь, ты!
Вишена впервые видел такой. Материя незнакомая, тонкая…
Стоп!
Он вспомнил, как пробовал наощупь плащ Яра, упавший тому на плечи у входа в дулебские пещеры. Та же тончайшая ткань, но не аспидно-черная, а ослепительно-белая. На мальчишке плащ казался длинным, Вишене же он пришелся как раз впору. Застежка с затейливым гербом была прохладной и шероховатой, словно резьба на ножнах богатого меча.
Вся остальная одежда была старой и привычной и давно стала для Вишены второй кожей.
Но где же спутники? Где Тарус-чародей, где Боромир, где Славута? Где даты и песиголовцы? Ведь было их почти шесть десятков перед уходом из родного Мира.
«Надо же, – подумал Вишена, – так мыслю, словно до этого только и делал, что по разным Мирам шастал. Чудно…»
Он стоял посреди чужой степи в полном одиночестве.
«Может, нечисть чего наворотила?»
На этот случай у Вишены имелся верный и не раз испытанный способ – волшебный изумруд на гарде меча, вспыхивающий, если вблизи оказывался кто-нибудь из нечистых – леший ли, полевик, черт ли какой – все равно.
Он медленно взялся за рукоять, опуская взгляд.
И остолбенел.
Некогда сверкающий клинок стал черным, как вороненые мечи песиголовцев. А на месте волшебного изумруда – руны, искусно отлитые в металле.
Сначала Вишена подумал, что меч подменили. Но подержав его в руках понял, что ошибается. Та же привычная рукоять, знакомая не первый год балансировка… Даже клеймо древнего мастера сохранилось, часть знака хозяина Ко. Но меч стал абсолютно черным и что это означало Вишена не мог знать. Эх-ма, где Тарус-чародей, побратим-всезнайка? Хотя, и он, поди, не ответил бы. В эту весну Вишена понял, что и тарусовы знания не безграничны. Миров-то, оказывается, много.