Люсьен Балфур, шестой граф Килкерн, стоял у мраморной колонны особняка и следил за тем, как над головой сгущаются грозовые тучи.
– У меня покалывает пальцы, – сказал он сам себе, попыхивая сигарой. – Это недобрый знак! Грядет буря.
Граф имел в виду вовсе не грозу, готовую разразиться над западной частью Лондона, а стихийное бедствие совсем иного рода: своих кузину и тетку, которых про себя называл не иначе как «нечистая сила».
Двери у него за спиной отворились.
– Что, Уимбл? – не оборачиваясь, спросил Люсьен.
– Мне было приказано уведомить вас, когда пробьет три часа пополудни, – ответил дворецкий невыразимо нудным голосом. – Пробило, милорд!
Люсьен глубоко затянулся сигарой. Посвежевший ветер подхватил ароматный дымок и унес прочь. Над крышами Мейфэра прокатился первый гром.
– Благодарю, Уимбл. Проследите, чтобы окна в кабинете были закрыты и заложены на задвижку. И пусть подадут мистеру Маллинсу виски: ему лучше заранее подкрепить силы.
– Будет исполнено, милорд.
Крупные капли дождя уже пятнали гранитные ступени у ног графа, когда с Гросвенор-стрит послышался грохот колес. Он сделал последнюю затяжку, погасил сигару об основание колонны и с проклятием отбросил окурок. Все как положено – демоны являются под раскаты грома и блеск молний!
Двери снова открылись, и появился Уимбл во главе дюжины ливрейных лакеев. В это же время у подножия лестницы остановился экипаж, поражающий своим мрачным великолепием. Другой, попроще, подъехал следом.
Дворецкий немедленно повел свои войска в наступление, а освободившееся место занял мистер Маллинс, нотариус.
– Милорд, осмелюсь напомнить вам о фамильном долге…
– То есть о том, что двоим умникам пришло в голову составить бумагу и что мне теперь предстоит расхлебывать последствия? Увольте, не напоминайте мне о том, в какую ловушку я загнан!
– Однако, милорд… – начал сухощавый человечек, но подавился словами при виде первой из прибывших, только что ступившей под моросящий дождик. – Господь всемогущий!
– Господь тут ни при чем, – едко заметил Люсьен.
Фиона Делакруа жестом потребовала подать ей трость. Вряд ли она вообще заметила изморось из-под своей чудовищной шляпы – только ушат воды, вылитый на это сооружение, мог бы иметь какой-то эффект.
– Люсьен! – вскричала она и, подобрав необъятные юбки, зашагала навстречу. – Тебе давно уже следовало послать за нами. Я думала, нам придется все лето провести в тоскливом уединении.
С крыши и задника кареты начал поступать бесчисленный багаж. Граф со страхом подумал, что дюжины лакеев будет маловато, чтобы перенести всю эту гору сундуков, и пожалел, что сразу не приказал отвести для них отдельное помещение.
Он взял теткину руку и склонился над перчаткой в подобии галантного поцелуя.
– Надеюсь, дорога из Дорсетшира не утомила вас, тетушка?
– Безмерно! Мои нервы совершенно издерганы! Уж не знаю, как бы я вынесла трудности пути, если бы не дорогая доченька. – Она повернула шляпу-бриг к карете. – Роза, выходи! Твой кузен мечтает возобновить знакомство!
– Мама, я останусь здесь, – донеслось из недр экипажа, словно из глубокого колодца.
– Нет, не останешься, дорогая. Твой кузен ждет.